В конце 40-х - начале 50-х годов Фонвизин усердно занимался изучением утопического социализма, чтобы «сделать некоторые выводы относительно нашей России» (14, л. 3). Главный вывод, к которому он пришел, был тот, что Россия в отличие от Западной Европы может быть преобразована на социалистических началах, так как в ней сохранились общинные поземельные отношения.

Первоначально, работая над «Обозрением проявлений политической жизни в России», Фонвизин видел в русской общине лишь своеобразный остаток древнерусского общинно-вечевого, «демократического» устройства, сохраняющийся в крестьянском общественном быте. Поэтому и в утопическом социализме его интересовало на первых порах преимущественно отношение социалистов-утопистов к учению раннего христианства: он даже усматривал в утопическом социализме возрождение, новое торжество раннехристианских идеалов.

Сообщая Оболенскому о своих занятиях «социалистическими и коммунистическими вопросами», Фонвизин писал в письме от 15 мая 1851 г.: «Защитников этих систем сочинения запрещены и до нас не доходят. Но, рассматривая без предубеждения новые эти учения, даже по отчетам их злейших критиков, основная мысль социализма и коммунизма тождественна с предписываемыми Евангелием обязанностями любви к ближнему и братолюбием. Если в числе последователей новых политических учений есть и неверующие, пантеисты и скептики, то не должно ли дивиться и благоговеть перед могущественною силою благодатного слова, увлекающего даже самих противников его говорить и действовать в его духе и несознательно распространять евангельские истины» (15, 199-200).

На возражение Оболенского, что христианство отнюдь не выставляло коммунистических и социалистических принципов и что в древнем Израиле освящено было право личной собственности, Фонвизин отвечал: «… я, однако, нахожу совсем противное… Прочитайте в книге Левит главу XXV. Из всех законодателей Моисей был самый радикальный в смысле коммунистическом и за многие тысячелетия до нас понимал, что земля, так же как воздух, вода, не может быть безусловною, неотчуждаемою собственностию лица, но что все земнородные имеют естественное неотъемлемое право, живя на ней, трудом своим снискивать от нее пропитание» (14, 202-203). В этом же письме Фонвизин уверял Оболенского, что «первая христианская церковь в Иерусалиме была святейшим коммунизмом» (там же, 203).

Следует, впрочем, иметь в виду, что Фонвизин, полемизируя с Оболенским об «истинном» учении христианства, ставил своей задачей ограничить влияние «сибирской конгрегации» среди декабристов. Дело в том, что Оболенский не только решительно выступал против социализма, но и пытался, опираясь на Библию и историю христианской церкви, доказать, что монархия является единственно согласной с христианством формой государственного правления, и даже высказывал сомнения относительно необходимости отмены крепостного права. В своих письмах он уверял, что крепостное состояние способствует сохранению «простоты» и «безыскусственности» «физической жизни» русских крестьян и что поэтому оно «более располагает их сердца к принятию благодати» (62, 341).

Социализм, отвечал на это Фонвизин, отвергая всякий деспотизм, возрождает тем самым истинный «дух» христианства; оттого «социалистские и коммунистские учения не останутся без последствий, а принесут вожделенный плод» (там же, 339). Не удивительно, что он интересовался распространением этих учений в России. «Определенно говорят, - писал он А. Ф. Бриггену в письме от 28 марта 1850 г.,- что социалистские и коммунистские доктрины проникли в Россию и насчитывают большое количество приверженцев… Уверяют, что среди русских социалистов есть люди всякого положения - даже молодые священники, учившиеся в духовных академиях» (там же, 337).

Таким образом, Фонвизин воспринимал поначалу утопический социализм в рамках раннехристианской «любви» и «братолюбия»; он еще не связывал его непосредственно с экономической основой общества, а относил скорее, говоря словами Чернышевского, «к так называемой жизни сердца».

Лишь позднее, в 1852 г., работая над статьей «О коммунизме и социализме», в которой осмысливается западноевропейская действительность, Фонвизин внимательно проанализировал утопический социализм с точки зрения его применимости к «настоящему» положению пролетариата. Критикуя «способы» преобразования общественной жизни, предлагаемые социалистами-утопистами, он вынужден был пересмотреть и свой взгляд на раннехристианский «коммунизм». В конечном счете он вносит в свои прежние выводы ряд существенных поправок, в частности признает, что законодательство Моисея было только «ограничением, а не уничтожением права собственности», что хотя первые христианские церкви были «коммунистическими», однако «сам апостол уже не требовал от них отречения от всякой собственности», что, наконец, в христианских общинах коммунистические идеалы реализованы не были, и если отдельным сектам удавалось каким-то образом устроить свой быт в соответствии с этими идеалами, то все же сектантский «коммунизм» не приемлем для гражданских обществ.

Так, возвращаясь в своей статье к «святейшему коммунизму» Иерусалимской церкви, Фонвизин теперь признавал, что «в ней между братьями-христианами все было общее не по уложению, а по духу любви и самоотвержения, к которому способны только избранные, облагодетельствованные души или отрекшиеся от мира отшельники, заключившиеся добровольно в монастырских стенах, а не целый народ» (14, л. 8 об.).

В другом месте, рассуждая о «благоустроенном коммунизме» в обществе моравских брать ев, или гернгутеров (гутеритов) , он снова пишет: «В общинах моравских братьев не существует различия званий или сословий, и они скорее похожи на монашеские общежительства, нежели на политические союзы, все члены их соединены более религиозными, нежели гражданскими, узами, и потому их коммунистическое устройство едва ли может быть применено к многолюдным обществам или государствам, в которых слишком большое неравенство и разнородность составных элементов будет всегдашним тому препятствием» (там же, л. 10 об. - 11).

Результатом этого критического пересмотра явилось то, что Фонвизин преодолевает отчасти религиозно-христианское понимание сущности утопического социализма и приходит к выводу, что «коммунистические умозрения» не возрождают евангельскую «истину», а отражают в новой форме извечный антагонизм «между богатыми и бедными», между угнетателями и угнетенными. Он признавал «сходство» этих рассуждений с «политической теорией афинского философа» (Платона) и считал позднейшими «возобновлениями» идеи Платоновой республики «социалистические опыты» Томаса Мора, Кампанеллы, Мабли, Сен-Симона, Фурье, Оуэна, а также «революционные теории» Робеспьера, Бабефа и «новейшие умозрения» Луи Блана, Кабе, Консидерана и Прудона. Вместе с тем, отвергнув возможность применения их на Западе, Фонвизин тем не менее сделал для себя важное открытие: общинность, к которой стремятся коммунисты и социалисты, сохранилась в реальном виде в системе поземельного владения русских крестьян и именно русская община предохранит Россию от «бездомков» и позволит преобразовать ее на социалистических началах.

Итак, в конце 40-х годов под влиянием идей утопического социализма Фонвизин основательно пересмотрел свое первоначальное понимание общинно-волостного устройства Древней Руси: он увидел в нем не только систему «демократического», представительного правления, как считал раньше, но также исконно славянскую форму поземельных отношений. Он уверовал, что древнерусский общинный быт утратил со времени московской централизации свое государственное, политическое значение; что же касается второго момента, составляющего этот быт, - общественного владения землями, - то оно, несмотря на крепостное рабство, целиком сохранилось в рамках крестьянского «мира».

Рассмотрим более обстоятельно суждения Фонвизина о русской общине. «Изложив мои мысли о социализме и коммунизме, - писал он, - я заметил, что одна из главных стихий этих новых умозрений - общественное владение землею - существует с незапамятных времен в нашей России» (там же, л. 16 об.). Это общест венное владение землей выражается, по мнению Фонвизина, в особом характере распределения крестьянских наделов, который в обеих разновидностях общин - вольных и помещичьих, имеющихся в России, одинаков и осуществляется либо с учетом числа податных душ, либо по количеству тягла, либо по захватам. Последняя форма распределения сохраняется лишь в тех общинах, где имеются в изобилии общественные земли: каждый крестьянин данной общины пользуется правом вспахать и скосить участок такого размера, какой он «собственными силами может обработать» (там же, л. 16 об.).

«Вторая основная идея общинности - разделение работ между общинами, - отмечал далее Фонвизин, - нигде не находится в таком применении, как у нас. Сохранившийся в России общинный характер имел влияние и на разделение промышленности. У нас целые селения, а иногда и целые приходы и даже уезды занимаются однообразными производствами. Такие промышленности возрождаются или от местных удобств для их производства, или от выгодного какого-либо примера… Одним словом, одиночных промышленностей в России гораздо менее, чем общинных, а потому хотя степень промышленного развития у нас гораздо ниже, чем в других государствах, но ход его совершенно согласен с общинным началом» (там же, л. 18-18 об.).

Последнее замечание Фонвизина относительно влияния общинного быта на характер развития русской «промышленности» (промыслов) примечательно в двояком отношении: во-первых, оно свидетельствует о его пристрастии к таким формам промышленного производства, которые обусловливаются стихией общинной специализации, а следовательно, способствуют сохранению уравнительного принципа распределения, и, во-вторых, позволяет конкретно судить о тех средствах, при помощи которых он намеревался предотвратить процесс пролетаризации сельского населения. Собственно, Фонвизин в этом случае руководствовался той же посылкой, что и Радищев, Малиновский, Пестель, а именно признанием земледелия в качестве «главнейшего богатства» России. Поэтому он и настаивал на том, чтобы промышленность непосредственно определялась спецификой общинного земледельческого хозяйства, была, так сказать, его отраслью, выделяющейся и развивающейся на основе общинных интересов и выгод.

Но Фонвизин не видел, да и не мог еще видеть, другой стороны этого факта - того, что выделение промыслов из структуры земледельческого хозяйства было началом разрушения патриархальной сельской общины. Он думал, что разделение общинного труда является лишь необходимым дополнением к общественному владению землями и что оба этих момента в совокупности способны преобразовать Россию на социалистических началах. Однако в действительности разделение общинного труда, указывал В. И. Ленин, было как раз основой «всего процесса развития товарного хозяйства и капитализма» (4, 23).

Анализ взглядов Фонвизина на русскую земледельческую общину убеждает в том, что они в своих главнейших чертах совпадают с теорией «русского социализма» Герцена. Мы и прежде стремились по возможности отметить некоторые сходства и различия в их убеждениях. И хотя Герцен был сторонником крестьянской революции, а Фонвизин стоял за революцию «ограниченную», военную, оба они пришли (правда, разными путями) к одинаковой оценке значения русской общины. Чтобы нагляднее проиллюстрировать этот вывод, рассмотрим в самом общем виде эволюцию взглядов Герцена на утопический социализм и сельский общинный быт в России.

24 марта 1844 г. Герцен, ознакомившись с «Историей христианской церкви» Гфрёрера, записал в своем дневнике, что в коммунизме и социализме проявляются «главнейшие истины христианской теодицеи и христианская нравственность»; в наше время, отмечал он, коммунизм и социализм находятся в том же положении, в каком было первоначально христианство: «Они предтечи нового мира общественного» (28, 160). Герцен пока убежден только, что «обновление неминуемо», но способ, каким это обновление совершится, был ему неведом, вернее, он считал, что, «собственно, все равно» - «принесется ли оно вдохновенной личностью одного или вдохновением целых ассоциаций пропагандистов…» (там же, 161).

О русской общине, вообще о каком-либо значении «славянских древностей» Герцен еще не думал; более того, он упрекал «славянобеснующихся» в непонимании «европейского развития». «Славяне, - отмечал он, - в будущем, вероятно, призваны ко многому, но что же они сделали в прошедшем со своим стоячим православием и чуждостью от всего человеческого?» (там же, 101). Следовательно, неприятие славянских древностей, убеждение, что «Русь не выступала из уз семейно-патриархальных» (там же, 157), - вот, пожалуй, то главное, в чем проявляется на первых порах отличие взглядов Герцена от взглядов Фонвизина, для которого отечественная старина всегда служила идеальным прообразом будущей России. Это подтверждается и дневниковой записью Герцена от 13 мая 1843 г. После встречи с бароном Гакстгаузеном, известным исследователем сельских учреждений в России, который убеждал его, что «важным элементом» русского быта, «сохранившимся из глубокой древности», является «общинность», и советовал «его-то развивать сообразно требованиям времени», Герцен писал: «Но это вздор: если б отношение общины сельской к помещику изменялось с ее величиною, с количеством земель или иных условий жизни, тогда можно бы понять какую-нибудь норму. Это не так. Состояние общины NN зависит от того, что помещик ее богат или беден, служит или не служит, живет в Петербурге или в деревне, управляет сам или приказчиком. Вот это-то и есть жалкая и беспорядочная случайность, подавляющая собой развитие» (там же, 92-93).

Лишь в результате пережитой в период революции 1848 г. духовной драмы и последовавшего вслед затем разочарования в возможности близкой победы социализма на Западе, Герцен начинает искать иные пути осуществления социалистических принципов. Взор его обращается к России: «…люди, имеющие несчастье так хорошо сознавать, что окружающий их мир умирает, - писал он Гервегу, - должны невольно оборотиться к стране, у которой нет прошедшего, зато есть огромное будущее» (цит. по 60, 146).

В августе 1849 г. он пишет статью «Россия», где впервые формулирует основные идеи «русского социализма». Содержание ее сводится к следующему. Народы Западной Европы в процессе своего исторического развития «доработались» до положительных социальных идеалов. Однако практически они отстоят от них дальше, чем Россия, ибо общественный быт русского народа сходен с этими идеалами. «То, что является для Запада, - писал Герцен, - только надеждой, к которой устремлены его усилия,- для нас уже действительный факт, с которого мы начинаем» (там же, 147). Таким фактом, по его мнению, служит сельская община, нуждающаяся, правда, в определенном изменении и совершенствовании, но тем не менее даже в своем настоящем виде представляющая собой непосредственное воплощение идеальных принципов западноевропейских социалистических теорий.

В очерке «О сельской общине в России», приложенном к трактату «О развитии революционных идей в России» (1851), Герцен, характеризуя русский общинный быт, акцентировал внимание на следующих моментах: во-первых, русская сельская община существует с незапамятных времен и похожие на нее формы встречаются у всех славянских народов; там же, «где ее нет, она пала под германским влиянием»; во-вторых, земля, принадлежащая общине, распределяется между ее членами, и каждый из них обладает «неотъемлемым правом» иметь столько земли, сколько ее имеет любой другой член той же общины; «эта земля предоставлена ему в пожизненное владение, он не может да и не имеет надобности передавать ее по наследству»; в-третьих, вследствие такой формы землевладения «сельский пролетариат - вещь невозможная», и что если принять во внимание еще, с одной стороны, обязанность всякого русского, за исключением горожанина и дворянина, быть приписанным к общине, а с другой - чрезвычайно ограниченное число городских жителей в России, то «невозможность многочисленного пролетариата становится очевидностью» (см. 25, 508-510).

Герцен, который еще в 1848 г. был совершенно убежден, что практически Россия в отношении социализма в настоящий момент «невозможнее Европы», теперь, напротив, столь же убежденно доказывал необходимость соединения социализма с русской общиной, служащей, на его взгляд, естественной предпосылкой «социалистической революции». Он писал: «Одна мощная мысль Запада, к которой примыкает вся длинная история его, в состоянии оплодотворить зародыши, дремлющие в патриархальном быту славянском. Артель и сельская община, раздел прибытка и раздел полей, мирская сходка и соединение сел в волости, управляющиеся сами собой, - все это краеугольные камни, на которых созиждется храмина нашего будущего свободнообщинного быта. Но эти краеугольные камни - все же камни… и без западной мысли наш будущий собор остался бы при одном фундаменте.

Такова судьба всего истинно социального, оно невольно влечет к круговой поруке народов… Отчуждаясь, обособляясь, одни остаются при диком общинном быте, другие - при отвлеченной мысли коммунизма, которая, как христианская душа, носится над разлагающимся телом» (30, 111).

Наконец, сводя воедино итоги своих размышлений над будущностью русской общины, Герцен в статье «Русские немцы и немецкие русские» (1859) констатировал: «Итак, элементы, вносимые русским крестьянским миром, - элементы стародавние, но теперь приходящие к сознанию и встречающиеся с западным стремлением экономического переворота, - состоят из трех начал, из:

1. права каждого на землю,

2. общинного владения ею,

3. мирского управления.

На этих началах, и только на них, может развиться будущая Русь» (26, 300).

Сравнение взглядов Фонвизина и Герцена показывает, что оба они, во-первых, признавали русскую земледельческую общину исконным национальным учреждением, являющимся основой будущего преобразования России, во-вторых, усматривали в ней практическое воплощение западноевропейских социалистических идеалов и, в-третьих, стремились при этом предохранить Россию от появления пролетариата, т. е., собственно, от буржуазно-капиталистического пути развития. Все это не только подтверждает справедливость вывода В. И. Ленина о том, что «декабристы разбудили Герцена» (5, 261), но поясняет также причину того, почему Герцен от декабризма перешел к теории социализма. Путь его не мог быть иным, ибо, как убеждает пример Фонвизина, эволюция пестелевского направления в декабризме совершалась в том же направлении.

Впрочем, сходство взглядов Фонвизина и Герцена на практическую роль русской общины не означает, что они понимали столь же одинаково и ее историческое предназначение. Мы видели, что Герцен признавал необходимым соединение патриархальной сельской общины с западноевропейским социализмом, чтобы эта община стала действительным основанием социалистического преобразования; в противном случае, доказывал он, Россия может остаться лишь при одном фундаменте свободнообщинного быта. Само же это соединение было для Герцена не чем иным, как внесением европейского революционного элемента в русские общинные отношения. «Община - это детище земли, - писал он, - усыпляет человека, присваивает его независимость, но сама не в силах ни защитить себя от произвола, ни освободить своих людей; чтобы уцелеть, она должна пройти через революцию» (25, 411). Другими словами, для Герцена распространение социалистических идеалов было необходимо прежде всего для революционизирования русского крестьянства.

Фонвизин же полагал, что именно революционизирование крестьянства приведет к разрушению общинного землевладения в России и породит пролетариат. Поэтому он и ратовал за сохранение крестьянского общинного быта, в котором видел воплощение идеальных стремлений утопического социализма. Фонвизин был убежден, что «русский народ призван из своих родных стихий развить новую мировую идею» (14, 15 об.). По его мнению, эта «мировая идея» - социализм - сплотит вокруг России все славянские племена и упрочит за ними главенствующее значение в историческом развитии. «Может быть, - писал он, - так называемый панславизм, о котором с таким пренебрежением отзываются немцы и французы, не есть порождение фантазии и не пустая мечта, как многие из них утверждают. Европейцы предчувствуют постоянно возрастающее исполинское могущество нашего отечества, страшатся его, и оттого их неприязнь к нему. Дальновидные из них знают прочность и долговечность России» (там же, л. 16).

Не сталкиваемся ли мы в лице Фонвизина с мыслителем, пытавшимся развить концепцию «русского социализма» на славянофильской основе?

Вопрос этот не лишен основания, так как характер социологических обобщений Фонвизина напоминает манеру мышления славянофилов. Однако «славянофильство» Фонвизина качественно разнится по своему содержанию от славянофильства московских мыслителей 40-50-х годов XIX в. Славянофилы развивали и проповедовали воззрение, согласно которому русская община получила свое действительное содержание и значение благодаря воспринятому ею «цельному умозрению святых отцов церкви». Православию же, утверждали они, община обязана выработкой известной нравственной физиономии, в частности верным пониманием символа «братства». «Это понятие,- писал А. С. Хомяков, - это чувство воспитывается и крепнет только в православии… Оттого-то и не могла земская община сохранить свои права вне земель православных…» (цит. по: 60, 220).

В массе своей славянофилы, полагая, что христианство внесло в национальный быт русского народа «сознание и свободу» и сделало таким образом этот быт «как бы светскою, историческою стороною церкви», видели свою задачу в том, чтобы содействовать более полному просветлению «народного общинного начала общинным церковным» (см. 57, 64). Иначе говоря, они возлагали на себя труд чисто миссионерский, церковно-просветительский и, ориентируясь исключительно на православие, стояли, естественно, на позициях ортодоксального неприятия всех других вариантов христианского вероучения, в особенности католицизма.

Что касается Фонвизина, то он, во-первых, был абсолютно чужд стремления растворить русскую общину в православии.

Во-вторых, он отнюдь не считал, что русская община приобрела свое истинное содержание в результате слияния с общинностью церковной, ибо и саму церковь рассматривал лишь как исторически неудавшуюся попытку организоваться на общинных началах. В-третьих, не признавая церкви «внешней», официальной, он отвергал претензии равно и католицизма, и православия на вселенское значение.

Наконец, Фонвизин, объявив общинный быт «чисто славянской стихией» и понимая последний исключительно как общественное землевладение и политическое «народоправство», тождественные основным идеалам социалистических учений Запада, провозглашал тем самым именно социализм той новой мировой идеей, которую призван развить русский народ.

Хотя славянофилы также выделяли в качестве отличительного признака и главного достоинства русского национального быта начало общинности, но, осмысливая данную общинность с точки зрения христианской, более того, считая ее явлением преимущественно нравственно-религиозным, они проповедовали фактически идею «чистого» христианства, вообще идею христианского церковного «братства», которую, по их мнению, сохранил во всей полноте и объеме только русский народ и которую он призван возвестить остальному миру.

Учитывая сказанное, можно утверждать, что Фонвизин поддерживал в целом стремление славянофилов 40-50-х годов к возрождению общеславянского единства на национально-своеобразной основе, поэтому идеализировал «коренное начало» славянского мира - общинность. Но он решительно расходился с ними во взгляде на самую сущность славяно-русской общины, считая ее экономическим основанием истинной демократии и социализма.

Г. В. Плеханов, характеризуя социологические взгляды Белинского и Герцена, замечал: «Что передовые русские люди 40-х годов не могли сделаться основателями научного социализма, это в достаточной мере объясняется экономической отсталостью России и их неполным знакомством с экономикой Запада. Но что эти люди дошли до сознания неудовлетворительности утопического социализма, это свидетельствует об их выдающейся даровитости» (53, 733).

Эти слова могут быть в равной степени отнесены и к декабристу М. А. Фонвизину.

Любопытно сопоставить суждения Фонвизина о «коммунизме» гутеритов с мнением по этому же поводу П. Л. Лаврова, который писал: «Пример братьев моравских… служит для нас лучшим указателем того, к чему пришло бы человечество, если бы попытки еретико-христианского социализма могли осуществиться в жизни; в большинстве случаев они создали бы обширный монастырь, вроде тех, какие создала католическая церковь, затормозили бы, может быть, надолго умственный прогресс, не улучшая нисколько материального положения масс; усилили бы богословский элемент в общественном строе, а вместе с тем упрочили бы и те гибельные последствия, которые приводит с собой его преобладание» (46, 153).

Теория русского социализма А.И. Герцена С.И. Павлов

Гуманитарный факультет МГТУ, кафедра философии

Аннотация. В статье раскрывается учение А.И. Герцена о "русском социализме" как национальном варианте начавшегося "пересоздания общества". Пересоздание призвано трансформировать человечество в четвертую формацию, которую, возможно, будет структурировать идея социализма. Анализируются герценовские проекты преобразования различных сфер российского общества, разработанные в противовес правительственным реформам 1861 г. Показано видение мыслителем социалистической России как конфедеративного, либерально-демократического общественного устройства, развивающегося на основе ассоциаций производителей, самоуправления, товарно-денежных отношений, конкуренции различных форм собственности, в том числе частной. Осуществляется сравнительный анализ герценовского и русского христианского социализма.

Abstract. The paper has considered A.I. Hertzen"s conception of "Russian socialism" as a national variant of a "society reconstruction". The reconstruction would transform mankind in the fourth formation which would be formed by socialist ideas. Hertzen"s projects of a reform of different spheres in the Russian society (worked out by Hertzen in the opposite to the governmental reforms of 1861) have been analyzed. Hertzen thought the socialist Russia would be confederate, liberal and democratic, its economics would develop on the basis of producers associations, self-government, commodity-money relations, competition of different forms of property, private as well. The comparative analysis of Hertzen"s and Russian Christian socialism has been presented in the paper.

1. Введение

В философии русского радикализма важной вехой является идейное наследие Герцена, которое не только синтезировало политические идеалы декабризма, общечеловеческие устремления западноевропейского социализма и буржуазной демократии, но и послужило одним из важнейших источников русского политического либерализма. В социализме мыслитель видел прогрессивную альтернативу буржуазно-мещанскому развитию. Для него это была теория "пересоздания общества" на основе эволюционного, гармонического перехода из состояния "стихийности" в состояние "свободы" "разума".

Суть концепции "пересоздания общества" - это социология, являющаяся результатом герценовской реализации запроса XIX в. на новую социологическую теорию. Методологией ее разработки становится рационалистический реализм. Концепция закономерного радикального преобразования общества имеет ряд аспектов: а) в соответствии с принципом объективации разума ориентирует на выявление начала социальности, которое обнаруживается в некоем моделируемом стихийно-разумном существе, обусловливающем собой переход от природности к социальности и прогрессирование последней; б) позволяет через многообразие и альтернативность социальных и духовных форм трактовать развитие человечества как континуальный цивилизационный и дискретный формационный процесс, в котором "пересоздание" является длительным фазисом, представляющим по сущности единство, а по содержанию - переход истории от стихийного периода к сознательному; в) служит философским обоснованием герценовского социалистического учения, раскрывающего основные контуры актуальной, единой в многоразличии, преходящей, возможной, необязательной для всех народов общественной формы.

Исходя из этого, "русский социализм" разрабатывается Герценом как естественное, сознательное раскрытие потенциала крестьянского быта под воздействием общечеловеческой социалистической европейской идеи. В данной доктрине обосновывается невозможность появления пролетариата в России и доказывается прогрессивность аграрно-индустриального развития страны на базе трансформации крестьянских общин в ассоциации производителей. По этим позициям "русский социализм" всецело противоположен западному, в том числе марксистскому, ориентированному на диктатуру пролетариата.

2. Учение об общине

В 40-60-х годах XIX в. по мере продвижения России в решении вопроса об отмене крепостного права внимание прогрессивных, консервативных и реакционных социально-политических сил было

приковано к судьбе крестьянской общины. Все отчетливо сознавали, что Россия - аграрная держава, где сельское население составляет подавляющее большинство, из которого, по подсчетам Огарева, 80 процентов - общинники. Вполне естественен интерес Герцена к данному социальному феномену, от направленности преобразования которого зависело будущее Отечества.

В произведениях русского мыслителя можно выделить ряд аспектов исследования общины: уяснение понятия "община"; поиск ее истоков и роли в движении российской государственности; познание общины как факта современности; выявление перспектив развития народного быта. В социально-философском плане эти направления, в конечном счете, подчинены выявлению существа общины как исходной ячейки российского "общественного организма" и поиску возможности раскрытия ее потенциала до образования внешней формы общества (государства).

Следует заметить, что вышеобозначенную общефилософскую задачу осознанно или неосознанно решали все достаточно заметные теоретики российского социального процесса, признающие его особенность и самобытность. Так, вестфальский барон фон Гакстгаузен в своем труде "Исследование внутренних отношений в народной жизни..." усматривает гармонию между общиной и самодержавием. По его выводам, народный быт представляет собой не просто "хорошо организованную республику, которая покупает свою независимость определенной платой господину"; не только основу, обеспечивающую "общественную силу и порядок, как нигде в других странах"; не сугубо средство против социальных революций, "так как мечты европейских революционеров имеют уже свое реальное осуществление в народной жизни"; не столько "доставляет России ту неизмеримую выгоду, что в этой стране нет до сих пор пролетариата и он не может образоваться, пока существует такое общественное устройство", сколько заключает в себе социальную целостность, зафиксированную немецким исследователем на примере одной из молоканских общин, в которой "...необразованным русским крестьянам удалось образовать теократическое государство в 4000 человек, утопию Платона с христианско-гностическим религиозным основанием..." (Гакстгаузен, 1870). Главным в патриархальном быте и характере русского народа Гакстгаузен считает беспредельное уважение к авторитету старосты в общине и особенно к царю, этому "общему отцу".

Славянофилы, отвергая ряд пунктов доктрины Гакстгаузена о развитии Российской империи, сходились с ним в главном и "провозгласили монархический принцип русского жизнеустройства, - с той разве что оговоркой, что западные формы государственного управления, привившиеся на русской почве со времен Петра Великого, таят в себе огромное зло и сковывают нравственные возможности народа". (Янковский, 1981). Данное исходное положение учения в сочетании с принципом православия и общинности позволило славянофилам выдвинуть идею реконструкции "золотого века". Для этого, по их мнению, необходимо развернуть сохраненные в общине общечеловеческие формы общественного быта, заключающиеся в истинном христианстве, и установить братское взаимоотношение между общиной и самодержавием, нарушенное "петербургским периодом".

Процесс восстановления свободных и разумных отношений между властью и народом К. С. Аксаков обосновывает в концепции Земли и Государства. По его мнению, потенциал общины может раскрыться только тогда, когда будет направляться государством или "внешней организацией народа". При этом государство получит свободу управления, ограниченного и контролируемого общиной, а последняя приобретет свободу "земского мнения". Идею прогресса крестьянского мира с использованием науки и техники Запада наиболее последовательно отстаивал И.В. Киреевский, руководствуясь тезисом: "...развитие государства есть ни что иное, как раскрытие внутренних начал, на которых оно основано" (Киреевский, 1994а). "Если старое было лучше теперешнего, - пишет мыслитель, полемизируя с A.C. Хомяковым по поводу значения общины, - из этого еще не следует, чтоб оно было лучше теперь" (Киреевский, 19946).

Герцен критически перерабатывал труды об общине теоретиков разных направлений и находил для себя много полезного. Это связано, прежде всего, с тем, что исследователи, в основном, верно фиксировали компоненты крестьянского "мира", но каждый делал выводы, исходя из своего миропонимания и учета интересов свойственной себе социальной среды. Как отмечает А.Ф. Замалеев, Герцен, характеризуя русский общинный быт, акцентировал внимание на следующих моментах: во-первых, "русская сельская община существует с внезапамятных времен и похожие на нее формы встречаются у всех славянских народов"; там же, "Где её нет, она пала под германским влиянием"; во-вторых, земля, принадлежащая общине, распределяется между её членами, и каждый из них обладает "неотъемлемым правом" иметь столько земли, сколько её имеет любой другой член той же общины; "эта земля предоставляется ему в пожизненное владение, он не может, да и не имеет надобности передавать ее по наследству"; в-третьих, вследствие такой формы земледелия "сельский пролетариат - вещь

невозможная" (Замалеев, 1976). В данном случае общнна со своим мирским управлением представляется "очищенной" от случайностей.

Вышеуказанные положения варьируются Герценом в последующих произведениях. Вместе с тем в работах "Крещеная собственность", "Русский народ и социализм" (1851) появляется новый акцент: рассмотрение позитивной и негативной сторон народного быта в качестве единства противоположностей. К положительным моментам мыслитель относит: обеспечение крестьянским миром защиты общинников от произвола помещика, чиновников, природных невзгод; наделение крестьян землей в количестве, как правило, достаточном для прокормления; мирское самоуправление, развивающее личность как члена общины, обеспечивающее социально-экономическую стабильность, т.к. наделение землей, расклад податей, выбор старосты и прочих административных лиц, а также решение всех важных вопросов осуществляется на миру; выборные и должностные лица подотчетны сельскому сходу и могут быть смещены; община дает простор для предприимчивых, разрешая им уходить на заработки в город, образовывать артели для занятий промыслом.

Наряду с этим Герцен видит, что общинная жизнь "стирает", типизирует личности. Общинник не заинтересован в улучшении земледелия, поскольку наделяется таким количеством земли, которое обеспечивает прожиточный минимум при ее небрежном возделывании, а также по причине периодического передела сельскохозяйственных угодий. Главную консервативную черту крестьянского быта мыслитель определяет так: "В общине слишком мало движения; она не получает извне никакого толчка, который побуждал бы ее к развитию, в ней нет конкуренции, нет внутренней борьбы, создающей разнообразие и движение..." (Герцен, 1955а).

В целях выяснения причины общественной инертности крестьянства Герцен изучает его в истории стран Западной Европы. В результате философ приходит к выводу, что данное сословие является наименее прогрессивной частью всех народов. Оно, как правило, не выдвигает идеи общественных преобразований, поскольку сосредоточено на сохранении своего быта. В образе жизни сельского населения доминирует религиозность, однообразие и размеренность, однотипность социальных отношений, тяжелый труд и тесная связь с природой, привязанность к земле и своей семье, служащей гарантом благополучия. Консерватизм особенно присущ русским общинникам, которые с реформ Петра I были полностью поставлены вне цивилизационных мероприятий правительства, направленных на укрепление государства, дворянства, но не на повышение благосостояния народа. В московский и петербургский периоды отечественной истории крестьяне остаются в рамках архаического быта и верят в неотчуждаемость земли, принадлежащей "миру".

По мнению Герцена, царизм и бояре, а затем самодержавие и помещики видели в общине с ее круговой порукой, консерватизмом основу для своего обеспечения людскими, материальными и денежными ресурсами. Власть имущие, с одной стороны, постоянно усиливали закрепощение крестьян, с другой стороны, превратили "крестьян в государство", т.е. возвели народный быт в государственный институт, охраняемый от чрезмерной эксплуатации. Это позволило философу утверждать: "Государство и крепостное право по-своему сохранили родовую общину" (Герцен, 1957а).

Рассмотрев общину в истории России, мыслитель заключает, что она составляла и составляет основу российского "общественного организма", является сохранившимся в государственный период "архаическим фактом", современное состояние которого, в сущности, воспроизводит великие общины Новгорода, Пскова, Киева. Стабильность данного социального института обеспечивается его естественным происхождением, соответствием формам жизнедеятельности крестьян. Подтверждая свой вывод, философ ссылается на приведенный Гакстгаузеном пример, когда князь Козловский отпустил крестьян на волю с предоставлением им земли, исходя из внесенной каждым суммы выкупа, но они произвели равный передел земли согласно веками укоренившейся нравственности.

Герцен достаточно обстоятельно изучает историю России и находит в общине основополагающую общественную "ячейку" с доминирующим в ней принципом коллективизма, уравнительности. Однако в противоположность народному быту государство и общество сформировались на принципах индивидуализма и эгоизма. В то же время мыслитель считает, что в истории страны существовала возможность для развития согласно народной жизни, поскольку "русская история до Петра представляет государственную эмбриогению темного, бессознательного пластицизма, оседания, роста, идущего до встречи с монголами" (Герцен, 1958а). Решая проблему, философ обращается к состоянию изначальной Руси, сформировавшейся в IX в. на основе патриархального общинного быта, у которого тенденция "замыкания", "обособления" значительно превосходила стремление к объединению. В силу этого организаторами государственности стали приглашенные новгородцами варяги, а сложившаяся федерация скреплялась только единством княжеского рода. Тем не менее, общинный коллективизм определял социальные отношения в стране.

В истории России, по мнению Герцена, серьезная попытка по созданию государственности на основе суверенитета народа была предпринята украинским казачеством. В военные, республиканские и демократические общины устремилось множество людей, рвавшихся к опасностям военной жизни и первобытной независимости. Казаки обладали "чутьем норманнов" и, в первую очередь, предпринимали стихийные шаги, направленные на расширение территории государства, охрану его рубежей. Философ рассматривает положение Украины со времен Киевского периода и до Петра I. Страна представляла собой казачью, земледельческую республику с военным устройством, на основах демократических и коммунистических. "Республика без централизации, без сильного правительства, управляемая обычаями, не подчинявшаяся ни московскому царю, ни королю польскому. В этой первобытной республике не было и следа аристократии; всякий совершеннолетний человек был деятельным гражданином; все должности, от десятника до гетмана, были выборными" (Герцен, 19576). По выводам Герцена, на Украине, как у черногорцев, сербов, иллирийцев и долматов, "славянский дух" только обнаружил свои стремления, но не создал политические формы. Для этого нужно было отказаться от беспечной казачьей жизни, объединиться, централизоваться и подвергнуться муштре сильного государства.

Созданию жизнеспособной государственности мешало свойственное славянам и присущее украинским казакам стремление к стихийной жизни, желание жить общинами обособленно, неприятие государства. В общественной жизни славянских народов, отмечается в работе "Старый мир и Россия" (1854), есть нечто "колеблющееся, неопределенное, нерегламентированное, анархическое" (Герцен, 19576), поэтому они не сумели объединиться для защиты своих границ: одни уступили натиску немцев, другие - турок, третьи - различным диким ордам, а Русь долгое время томилась под монгольским игом.

Герцен особо отмечает стремление Новгорода - этой "северной республики", имевшей широкую сеть владений по всей России, свободной от монгольского ига, всегда ставившей права общины выше прав княжеской власти - объединить русские земли. Однако Новгород проиграл противоборство с Москвой. Исход противостояния решила большая активность московских князей по усилению своей власти и ее распространению на города центральной Руси. Успеху способствовало выгодное географическое положение, а также слабость общинных традиций в молодом городе, Москве, поддержка населения, видевшего в усилении княжеской власти возможность для избавления от ига завоевателей.

В работе "О развитии революционных идей в России" (1850) предпринимается попытка выявить главную причину торжества абсолютизма на Руси. По мнению философа, в стране жизнь народную и политическую определяли два принципа: "князь" и "община". Из них более деятельным и эгоистичным оказался первый. Община сосредоточила усилия на самосохранении и не проявляла заинтересованности в организации государственности в соответствии со своим коллективным началом. В ряде своих произведений мыслитель показывает, что патриархальный уклад формировал у народа черты почитания сильной власти. Семейный быт вообще определяется как наиболее консервативный элемент славянского характера. "Сельская семья, - констатировал философ, - неохотно дробится; нередко три, четыре поколения проживают под одним кровом, вокруг патриархально властвующего деда" (Герцен, 1956). Отсюда происходит уважение, терпимость крестьян к царю, идея которого становится компонентом их мира. "Пугачев для низложения немецкого дела Петра, - указывается в работе "К старому товарищу", -сам назвался Петром [Петром III - С.П.], да еще самым немецким, и окружил себя андреевскими кавалерами из казаков и разными псевдо-Воронцовыми и Чернышовыми" (Герцен, 1960а).

Герцен, как и славянофилы, относил петровские реформы к историческому событию, которое прервало естественный прогресс страны, разорвало население на противостоящие друг другу крестьянство (большинство) и дворянство (меньшинство). На основании свершившегося факта философ до 1861 г. рассматривает возможность развития страны посредством народного быта, исходя из следующего тезиса: "Русский народ, казалось, представлял собою геологический пласт, прикрытый верхним слоем, с которым он не имел никакого действительного сродства, хотя этот слой от него же отделился. Спящие силы, скрытые возможности, таящиеся в этом пласте, никогда не были вполне разбужены, и они могли дремать до какого-нибудь нового потопа точно так же, как и могли прийти в движение при столкновении с другими элементами, способными вдохнуть в этот пласт новую жизнь. Отсюда естественно возникал вопрос: где эти элементы? Каковы они?" (Герцен, 1959а).

В поисках ответа на вопрос, поставленный в вышеприводимой цитате, Герцен углубляется в исследование отечественного исторического процесса и находит, что русский народ в течение своей истории не вступал в непосредственное соприкосновение с активизирующим развитие общины элементом. Если этого не произойдет и в дальнейшем, то массам останется только приготовиться к существованию в "застывшем" быте, напоминающем первобытное остановившееся бытие соседей в Тибете и Бухаре. Философ искал, но не находил в общине "бродило, реактив, нравственную закваску"

(Герцен, 19576), способную поднять народ на общественно-значимые деяния. По его мнению, вывести патриархальную жизнь из застоя может только внесение в неё принципа индивидуализма, "личной воли". Эффективный пример развития личности за счет коллективности показывала буржуазия Запада. Однако данный способ решения вопроса не соответствовал стремлениям русского народа, а также актуальной общечеловеческой идее - идее социализма.

Выявив в общине прогрессивные и консервативные элементы, Герцен приходит к важному выводу: русский народ по сравнению с народами Западной Европы находится на более низкой ступени развития, но потенциально обладает возможностью для более высокого, чем Запад, уровня развития. В силу этого Россия своим бытом вносит в "социальную формацию" человечества середины XIX в. ряд важных черт, являющихся не решением социального вопроса, а примером для сравнения, изучения, выявления возможного пути дальнейшего прогресса. Об этом философ прямо пишет: "Итак, элементы, вносимые русским крестьянским миром, - элементы стародавние, но теперь приходящие к сознанию и встречающиеся с западным стремлением экономического переворота, - состоят из трех начал, из:

1) права каждого на землю,

2) общинного владения ею,

3) мирского управления.

На этих началах, и только на них, может развиться будущая Русь" (Герцен, 19586).

Бесспорно, данный вывод многогранен и, как отмечает В.А. Дьяков, выражает сущность герценовского "русского социализма" (Дьяков, 1979). Более нейтрально высказывается З.В. Смирнова: "В статье мы встречаем формулировку герценовского понимания тех "начал", которые он считает специфическими русскими "началами" социального переворота" (Смирнова, 1973). Примеры можно продолжить.

Действительно, Герцен в рассматриваемой формулировке сводит "воедино итоги своих размышлений над будущностью русской общины..." (Замалеев, 1976). Какая же перспектива, по его мнению, ждет Россию в случае развития только на общинных "началах"? Философ считает "право каждого на землю" признанным фактом, но, исходя из современных цивилизационных критериев, видит в нем архаизм, "допотопное понятие". Это "начало" способно к прогрессу в том случае, если земля останется коллективной собственностью, не будет принадлежать "никому лично и потомственно". "Далее право на землю и общинное владение ею предполагает сильное мирское устройство как родоначальную базу всего государственного здания, долженствующего развиться на этих началах" (Герцен, 19586). Герцен убежден и доказывает во многих работах ("Русский народ и социализм" (1851), "Крещеная собственность" (1853), "Старый мир и Россия" (1854), "Россия" (1849)), что самостоятельный прогресс общины, вытекающий из взаимодействия ее основополагающих начал, может дать только следующие результаты:

В плане государственной организации "за общиной логически нет ничего другого, как соединение общин в большие группы и соединение групп в общем, народном, земском деле (respublika)" (Герцен, 1957в);

С точки зрения благосостояния - "коммунизм в лаптях" (Герцен, 19586), ибо цель общинной организации не успехи земледелия, а сохранение status quo народной жизни, основанной на коммунизме, т.е. постоянном разделе земли по числу работающих и на отсутствии личного владения ею;

Подавление личности гражданственностью, развивающейся на основе первобытного коммунизма, поскольку "всякий неразвитой коммунизм подавляет отдельное лицо" (Герцен, 1957в).

Однако мыслитель находит, что развитие русской крестьянской общины еще не начиналось, оно сдерживается крепостничеством. Поэтому пока сложно представлять окончательное состояние российского общества. Вместе с тем в народном быте уже существует деятельное "зародышевое состояние", т.е. коммунизм, который дает надежду на выход народа из застоя. В условиях, когда наиболее передовая общественная организация Запада выдвинула социалистический идеал, отрицающий господствующий мещанский, возникает исследовательская проблема, которую философ формулирует так: "А потому существенный вопрос в том - как относится наш народный быт не к отмирающим формам Европы, а к тому новому идеалу ее будущности, перед которым она побледнела..." (Герцен, 19586).

В герценовском наследии просматривается еще одна грань анализа общины: внесение русским крестьянским миром своей лепты в решение проблемы социализма, которую выдвинула и перед которой остановилась Европа. Общефилософский ответ содержится уже в работе "Русский народ и социализм" (1851). Для выполнения такой миссии народ должен стать "историческим", т.е. внести в человечество идею, способствующую прогрессу. Естественно, архаический быт сам по себе не является основой для

выработки передовой теории эпохи, но он может, содержа в себе предсуществующее нового, дать толчок, направить социальную мысль в верном реальном направлении. Философ пишет: "Если славяне считают, что их время пришло, то этот элемент [община - С.П.] должен соответствовать революционной идее Европы (Герцен, 1956). Россия своим коммунизмом сельских общин представляет Западу полудикое, неустроенное осуществление его социального вопроса, но все же осуществление. Через теоретическое осознание данного факта, указывается в "Русских немцах и немецких русских", происходит "встреча" прогрессивных элементов русского крестьянского быта с западным стремлением экономического переворота.

По мнению Герцена, все дикие народы начинали с общины. В Западной Европе она не получила эволюционного развития и пала вследствие завоевания и сильного частнособственнического "начала". В результате большинство людей лишилось земли и надежной основы существования. Поскольку в России община соответствует интересам народа, то правильнее предоставить ей возможность для саморазвития, которое будет представлять альтернативу западному общественному движению. Отсюда философ заключает: "...я не вижу причин, почему Россия должна непременно претерпеть все фазы европейского развития" (Герцен, 1955а).

Конечно, Герцену было сложно вскрыть сущность и все особенности саморазвития общинного быта, так как он не пытался глубоко исследовать экономические отношения, лежащие в основе общинного землепользования (Малинин, 1977). Вместе с тем, в социологическом плане его учение об общине было вполне реалистично.

3. Общинный социализм и перспективы развития России

О русском крестьянском социализме А.И. Герцена написана достаточно обширная литература. Отмечалось, что становление и развитие этой доктрины продолжалось около 20 лет. Обобщение результатов исследований по данному вопросу осуществлено В.А. Дьяковым. Ученый, опираясь на труды В.П. Волгина, А.И. Володина, В.А. Малинина, Н.М. Дружинина, З.В. Смирновой, характеризует герценовский крестьянский социализм как сложный, многоплановый, не лишенный противоречивости процесс. Для его внутренней логики в дореформенный период свойственно сосредоточение на социально-экономическом аспекте теории. Ко времени крестьянской реформы 1861 г. главные идеи "русского социализма" были выработаны, многократно повторены, разъяснены и сводились к следующим компонентам: признание особого, по сравнению с западноевропейскими странами, пути России к социализму; убеждение, что Россия более способна к социальной революции, чем эти страны; оценка сельской общины как зародыша социалистической организации и указание на те ее качества, которые позволяют видеть в ней такой зародыш; наконец, утверждение, что освобождение крестьян с землей должно стать началом социального переворота. В пореформенные годы основа концепции остается неизменной, но дополняется и уточняется главным образом в политической сфере (Дьяков, 1979).

Исследователи центральным компонентом, ядром крестьянского социализма Герцена считают сельскую общину, но трактуют ее понимание мыслителем по-разному, как "основу", "элемент", "зародыш", "начало" социализма. В.В. Сериков, возвращаясь к мнению, научная несостоятельность которого давно доказана, пишет: "А.И. Герцен считал, что в России уже есть общинный социализм и поэтому его не надо создавать. Но он подавлен и извращен крепостничеством, антинародной политикой государства" (Сериков, 1991). Иногда пытаются сочетать разные герценовские суждения. Так, В.А. Малинин пишет: "Община, по мысли Герцена, была если не социалистическим началом в жизни русского общества, то важнейшим элементом, краеугольным камнем в будущем социалистическом переустройстве страны" (Малинин, 1977). Все это говорит о недостаточном исследовании проблемы. Вместе с тем, неверно было бы полагать, высказывает важную методологическую мысль Хорос В.Г., что "русский социализм Герцена был навеян только национальными мотивами. Для него характерна своеобразная диалектика национального и интернационального; здесь нет, как у славянофилов, доминирующего антизападничества" (Пантин и др., 1986).

Путь русского философа к собственной социалистической теории начинается с усвоения западных социалистических учений. Обобщив их, он в начале 40-х годов определил общий смысл социализма так: "Общественное управление собственностями и капиталами, артельное житье, организация работ и возмездий и право собственности, поставленное на иных началах. Не совершенное уничтожение личной собственности, а такая инвеститура обществом, которая государству дает право общих мер, направлений" (Герцен, 1954).

Герцен не приемлет в социалистических доктринах Запада абстрактные построения идеала, но положительно оценивает реальную критику капитализма. Он с удовлетворением отмечает восприятие массами данных учений, но видит, что "они перевели их на иной, более суровый язык, создали из них коммунизм, учение о принудительном отчуждении собственности, учение, возвышающее индивидуум при помощи общества, граничащее с деспотизмом и освобождающее между тем от голода" (Герцен, 19556). Причины подобной метаморфозы в отдаленности доктрин от непосредственных потребностей трудящихся, пролетариев. А они хотят "...остановить руку [буржуа - С.П.], нагло вырывающую у них кусок хлеба, заработанный ими, - это их главная потребность" (Герцен, 1955в). Наряду с этим философ фиксирует в народе желание - жить хорошо, исходя из наличных возможностей.

Исследуя социальные стремления пролетариев Запада, главным образом на примере жизни рабочих Франции, Герцен приходит к многоаспектному пониманию коммунизма:

Во-первых, как социального учения, которое "выставляет" идею всеобщего равенства и вместе с тем отличается от социалистического революционной "негацией", чертами регламентирования и нивелирования;

Во-вторых, как возможной общественной организации, которую, вероятно, установят пролетарии в случае победы над буржуазией и вследствие своей духовной незрелости. В результате будет разрушено прежнее экономическое устройство, понижен уровень цивилизации, поскольку "утопии французского работника постоянно склоняются к казенной организации работ, к казарменному коммунизму..." (Герцен, 19596);

В-третьих, как воинствующей борьбы работников, масс против буржуазии за освобождение от голода, унижений. "Коммунизм пронесся бурно, страшно, кроваво, несправедливо, быстро" (Герцен, 19556).

Исследовав реальные проявления уравнительно-коммунистических тенденций, являющихся выражением стойких предрассудков пролетариев, Герцен выявил революционные возможности рабочего класса Запада. Наряду с этим он увидел в коммунизме необходимую форму, принцип действия ближайшего будущего, но не идеал человеческого общества, который должен разрабатываться социалистами.

Уяснение коммунизма, свойственного Западной Европе, позволяет философу лучше понять природу русского "национального коммунизма". Последний является естественной непосредственностью, основывается на "здравом смысле", представляет собой неразвитое единство жизненно-важных материальных потребностей крестьян и трудовых способов их удовлетворения. Базисом жизнедеятельности служит уравнительный способ раздела земли. В этом состоит основа коммунизма, из которой вытекает его ведущая сторона - товарищеские, братские отношения. "У русского крестьянина, - пишет мыслитель, - нет нравственности кроме вытекающей инстинктивно, естественно из его коммунизма; эта нравственность глубоко народная..." (Герцен, 1956). Она проявляется в традиции самоуправления, "круговой поруки", уважения к человеку труда, старшим и выбранным на должности сельской сходкой, в беспрекословном выполнении решений сельского мира, сознательном вступлении крестьян друг с другом в "мирские" отношения. Таким образом, коммунизм сельской общины представляется Герценом как "жизненный процесс народа", образ его жизни.

По мнению Герцена, в крестьянских артелях, коммунизм "неподвижной общины" трансформировался в более высокий уровень товарищеского взаимодействия работников. В работах "Русское крепостничество" и "Крещеная собственность" достаточно полно охарактеризована артель. Данному социальному феномену присущи следующие черты: добровольное объединение свободных людей, имеющее выборную администрацию и управляемое общим собранием артельщиков; объединение, не требующее исключительных прав монополии, не мешающее другим и создаваемое индивидами для удовлетворения своих экономических интересов; артель зависима в передвижении и выборе работы только от желания своих членов, труд артельщиков носит коллективный характер, а распределение доходов осуществляется на общем собрании; артель базируется на круговой поруке, но требует от личности поступиться только частью своих интересов для общего дела. Артельные отношения, считает философ, преобразуют работников, дают простор их развитию на коллективной основе.

Герцен рассматривает соответствие российских общинных и артельных отношений европейскому социализму и приходит к выводу, что архаический характер первых представляет собой "сельский коммунизм", а более высокий социальный уровень вторых называет "сочувствием славян социализму". Общинная форма жизнедеятельности русского народа, взятая вне зависимости от крепостничества, трактуется как "бытовой, непосредственный социализм" (Герцен, 1959в).

В "бытовом социализме" философ видит своеобразную борьбу крестьян с крепостничеством. Крестьяне посредством общины и артели находят защиту от чрезмерных притеснений помещика, чиновника, казенной церкви, самодержавия, а также удовлетворяют свои насущные потребности. Именно здесь проявляется самодеятельность народа, самовоспроизводство быта, противостоящего России дворянской и России правящей. Противостояние мирно, успешно, поскольку две России опираются на общину и в силу этого вынуждены лишь теснить ее. "Капитал", не имея такой поддержки со стороны правительства, как на Западе, тоже не в состоянии подчинить себе или упразднить артель.

В соответствии с учением об истории как "социальной формации" Герцен стремится выявить возможности самораскрытия общинного быта до государственной формы. Он акцентирует внимание на созидательной стороне народного быта. Поэтому в "Крещеной собственности" (1853) характеристика общины сводится к выявлению черт "национального коммунизма" и включает в себя "...владение сообща землею, равенство всех без исключения членов общины, братский раздел полей по числу работников и собственное мирское управление своими делами" (Герцен, 1957в). Таким образом, в узком смысле слово "община" определяется в качестве "зародыша", способного возвысить народный быт до социализма. Однако чтобы выйти за пределы "коммунизма в лаптях" и подняться на уровень современного социального прогресса, требуется преобразование в соответствии с социалистическим идеалом Запада. В его основе лежат однотипные с "национальным коммунизмом" принципы: "общинность" производства, эгалитаризм распределения, реальный демократизм. В этой связи философ указывает, что община "ныне сама дошла в социализме [теории - С.П.] до самоотрицания" (Герцен, 1956).

Проблема социалистического "самоотрицания" общины решается Герценом в соответствии с "алгебраической формулой" социализма. Главными компонентами "социализма вообще" мыслитель считал: экономическую справедливость, заключающуюся в совмещении в одних руках труда и владения (орудий труда); самоуправление; формы общественной связи, основанные на ассоциированности трудящихся. Следует заметить, что под "формулами" подразумевались не теоретические шаблоны для определения содержания социализма в любой стране, а общие черты, закономерности развития социализма. "Действительно, - писал Герцен, - у нас таких формул нет. Да их и не нужно. Серьезные рецепты импровизируются на общих основаниях науки и на частном исследовании данного случая" (Герцен, 19606).

Руководствуясь концепцией "пересоздания" общества, Герцен наполняет общее представление о социализме общечеловеческими и национальными, социальными и духовными элементами и создает теорию "русского социализма". Для мыслителя Россия является страной классического деспотизма, но она в общинном быте обладает началами, которые при правильном, научном развитии избавят общество от пролетариата и приведут народ к социализму. Возвращаясь к работе "Русские немцы и немецкие русские", еще раз зафиксируем выделенные три основных "начала", на которых может развиться будущая Русь, это: право каждого на землю, общинное владение ею, мирское управление. Данные компоненты, функционируя и взаимодействуя, порождают коммунистическую сферу народного быта, представляющую из себя "зародыш" социалистического будущего России. Саморазвитие "зародыша" уже породило такой важный для утверждения социализма элемент, как артель - подворная и в качестве рабочей ассоциации. В черновых набросках "Писем к противнику" (1864) философ, как бы удивляясь, спрашивает: "Чего нельзя развить на этих основаниях?".

Однако Герцен усматривает в исконно русских социальных "началах" грядущего не только естественный, "отправной пункт" движения к социализму, но и разрозненные элементы фундамента будущего режима национальной свободы. Исходя из принципа социального майората, он считает, что поскольку "сельский коммунизм" как "бытовой социализм" соответствует в сущности теоретическому идеалу европейского социализма, постольку возможно "развить его при помощи науки и опыта западного мира. Отнимите у нас эту задачу, и мы снова впадем в варварство, из которого едва выходим, останемся ордой завоевателей" (Герцен, 1963). Таким образом, социализм Запада становится важным элементом "русского социализма".

Русский мыслитель полагал, что успех социально-экономического прогресса стран Западной Европы и Северной Америки - следствие расширения контактов и заимствования духовных и материальных достижений. В результате он приходит к выводу о целесообразности для созидания нового общественного строя в России "использовать в равной мере все существующие элементы, все силы, созданные как добром, так и злом. Речь теперь идет не о происхождении этих сил, а о том, как ими управлять" (Герцен, 1960в). Отсюда, в формулу "русского социализма" включаются в качестве элементов цивилизационные достижения Запада, такие как: индустрия, пути сообщения, агрокультура, образование, демократия, либерализм, права человека и др.

Важно заметить, что философ в концепции "крестьянского социализма" основополагающее значение отводил "началам", вытекающим из общины, а ведущую роль - теории западного социализма. В итоге Герцен приходит к емкой формуле русского социализма: "Мы русским социализмом называем тот социализм, который идет от земли и крестьянского быта, от фактического надела и существующего передела полей, от общинного владения и общинного управления, и идет вместе с работничьей артелью навстречу той экономической справедливости, к которой стремится социализм вообще и которую подтверждает наука" (Герцен, 19606).

Раскрытые выше главные компоненты "русского социализма" остаются в сущности неизменными, вместе с тем по мере развития социальной действительности Герцен несколько корректирует их содержание. Он констатирует, что в результате Крымской войны "народ русский вышел из своего видимого оцепенения..." (Герцен, 1959в), а реформа 1861 г. привела в состояние движения элементы самодержавного государства, собственность, образование, церковь. Однако самое значимое -это кардинальные изменения в общине. "Находившийся в зачаточном состоянии принцип самоуправления, раздавленный полицией и помещиком, начинает все более и более избавляться от своих пеленок и свивальников; избирательное начало укореняется, мертвая буква становится реальностью. Староста, общинные судьи, сельская полиция - все избирается, и права крестьянина простираются уже далеко за пределы общины" (Герцен, 1960г). В европейских странах "воинствующий социализм" уступает место эволюционному. Теперь община рассматривается как "новый факт", потому что является при других условиях, служит элементом другого сочетания. Вместе с тем ее сущность остается неизменной.

В создавшихся условиях Герцен считал вполне реальным успешное продвижение России к социализму. Первым шагом к грядущему, по его убеждению, станет освобождение крестьян с землей. Они, естественно, сохранят общинный образ жизни. А это и будет означать утверждение "сельского коммунизма" и начало социальной революции. Самодержавие прекрасно сознавало чаяния крестьян, но в поисках выхода из кризиса начало подготовку и проведение реформы, а тем самым и "революцию против себя". Успех, по Герцену, социальной революции возможен, т.к. общество едино в стремлении упразднить крепостничество, в то же время легитимность правительства, антагонизм между крестьянами и дворянами не имеют исторической основы в народе. Осознав "противуобщинную", а следовательно, антинародную сущность преобразований 1861 г., философ стремится направить их в социалистическое русло. В этих целях он, совместно с Н.П. Огаревым, разрабатывает альтернативные официальным проекты реорганизации различных сфер общественной жизни. Следовательно, на основании концепции "русского социализма" создается цельная, конкретная программа созидания социализма в России. Она предусматривает осуществление следующих основных мер:

1. В ходе реформы все земли должны стать общественными. Граждане будут безвозмездно, с учетом плодородия почв в регионах страны, наделяться равными участками, обеспечивающими "прокормление" благодаря собственному труду. Исходное материальное равенство приведет к упразднению сословий. Герцен считал: "Человек, не имеющий собственности, безличен" (Герцен, 19606).

Предусматривается выкуп земли общинами у помещиков, что дает последним средства для организации коммерческой деятельности, а крестьянам уверенность в праве на землю.

2. В стране устанавливается пользование землей посредством форм собственности: бессрочная общинная, частная пожизненная, наем-аренда общественной земли, государственная, общественная областная. Таким образом, создается простор для предприимчивости. Однако при запрещении передачи земли по наследству и найма рабочей силы земля будет оставаться общественным достоянием.

3. Для организации выкупа земли, развития общин и частных предпринимателей Герцен предлагал создать местные банки. Он одобряет проект Огарева, согласно которому постепенно каждый проживающий в данной местности становится вкладчиком и заемщиком банка, получает дивиденды. В результате образуется коллективная собственность, объединяющая всех. Община, в силу "круговой поруки", имеет возможность получить большую сумму кредита для своего развития, чем частное лицо.

4. Все земледельцы, преследуя свои выгоды, свободны в производстве и продаже любого вида сельхозпродуктов и в то же время могут заниматься любым другим видом деятельности. Крестьяне-общинники на основе машинизации сельского хозяйства переходят к общему пользованию землей, коллективной форме организации труда, распределению продукции и прибыли пропорционально норме единоличного надела и трудового вклада. В результате община преображается в артель, а затем - в ассоциацию, которая станет первичной ячейкой будущего российского социалистического общества.

5. Черты сильного мирского устройства распространяются на всю систему общественного управления: общины по географическим и экономическим факторам объединяются в области, которые

составят конфедерацию с выборными и подотчетными населению органами управления любого уровня (Маслов, 1993). В результате будет осуществлено "пересоздание" государственного строя.

6. Народные "начала" понимания свободы распространяются на всю конфедерацию. Законы устанавливаются в соответствии с местными обычаями и потребностями, включают в себя все демократические и неотъемлемые права, существующие в республиках Запада. Устанавливается равенство мужчины и женщины, доступность образования.

Таким образом, в основе социалистического преобразования России лежит общинная собственность на землю. Ее развитие должно определять изменение всех других сфер общественной жизни. Данная радикальная реформа соответствует интересам народа и может быть осуществлена им только осознанно и созиданием.

Герцен постоянно анализирует изменяющуюся политическую обстановку в России. Ориентируясь на свои выводы, он разрабатывает стратегию и тактику продвижения страны к социализму. С началом реформы 1861 г. демократ фиксирует недовольство крестьян ее половинчатым характером и провидит возможность народного восстания. В данных условиях мыслитель считает необходимым, чтобы русские социалисты возглавили народное движение, но только при уверенности в возможности остановить чересчур разгулявшийся топор в руках мужика.

Герцен с Огаревым, споря о деталях военно-крестьянского восстания, солидарны в главном, что посредством его вводится на отвоеванной у самодержавия территории "состояние переходное к социализму". Оно базируется на установлении одинакового потягольного владения землей для всех, не исключая и помещиков. Общинам предоставляется полное самоуправление. Постепенно проводятся мероприятия в соответствии с концепцией "русского социализма". Огарев в "Плане военно-крестьянского восстания" предлагает ввести новые деньги для устранения из оборота нетрудового "капитала".

Сложившаяся в первые пореформенные годы социально-политическая ситуация приводит Герцена к выводу, что в условиях инициативы самодержавия, при затухании волны народных восстаний, организационной слабости русских социалистов курс на непосредственное введение в стране социализма является нереальным. Однако все прогрессивные силы можно сплотить вокруг "идеи Земского собора", равного учредительному собранию. Выборы в этот орган должны быть бессословными. Философ утверждает: "Каково бы ни было первое Учредительное собрание, первый парламент - мы получим свободу слова, обсуждения и законную почву под ногами. С этими данными мы можем двигаться вперед" (Герцен, 1960г). Следовательно, Земский собор, с одной стороны, даст возможность наращивания демократических условий, облегчающих борьбу за социализм, с другой стороны, "конституционно" закрепив элементы крестьянского "бытового социализма", обеспечит возможность их развития.

Герцен так же, как Чернышевский и Добролюбов, считал нежелательным движение России по капиталистическому пути развития в условиях, когда известно к чему это приведет: превратит 20 млн крестьян в пролетариев, разрушит народный быт, не разрешит антиномию между личностью и государством. Философы представляли сущность и содержание общины в целом однотипно, фиксировали начавшийся процесс ее втягивания в капиталистические отношения.

Однако Герцен видел в капитализации России насильственное явление и был убежден в социалистическом будущем Отечества, так как при освобождении общины от крепостничества "...остальное должно было идти неминуемо с быстротой развивающейся спирали, у которой вынут с одной стороны сдерживавший шкворень" (Герцен, 19606).

В свою очередь Чернышевский видел в общине "удобное", "просторное" основание для переустройства российского общества на социалистических началах. По его доводам, поскольку высшая степень развития по форме совпадает с его началом, постольку возможно ускоренное эволюционирование страны. "Это ускорение состоит в том, что у отставшего народа развитие известного общественного явления, благодаря влиянию трудового народа, прямо с низшей степени перескакивает на высшую, минуя средние степени" (Чернышевский, 1974). Как показывает И.К. Пантин, Чернышевский, ориентируясь на текущий момент, фиксируя недовольство крестьян и признаки разрушения общины реформой 1861 г., боролся за скорейшее совершение революции. Крестьянское восстание должно было обеспечить переход земли в государственную собственность, способствовать раскрытию социалистического потенциала общины на основе крупного машинного производства с использованием цивилизационного опыта Запада (Пантин, 1973).

Вместе с тем, как отмечал А.Ф. Замалеев (Замалеев, Зоц, 1983), Добролюбов, в отличие от Герцена и Чернышевского, не был уверен в достаточной жизненности общинных отношений. Общинный

быт, заявлял Добролюбов, не препятствует развитию капиталистических отношений в деревне и становится все более тяжелым бременем для крестьян. Пока общинные отношения не изжиты, буржуазия слаба и мужику противостоит одно самодержавие, необходимо немедленно совершить общественный переворот, восстание. Это позволит не только упразднить феодально-крепостнический строй, но и сократить путь капиталистического развития страны.

Следовательно, в пореформенный период Добролюбов выдвигает доктрину ускорения продвижения России к социализму, посредством блокирования развития в стране капитализма вооруженным крестьянским восстанием, в свою очередь, Чернышевский отстаивает некапиталистический путь развития. Эту идею восприняли Маркс и Энгельс. Они считали, что "ее [общины - С.П.] врожденный дуализм допускает альтернативу: либо собственническое начало одержит в ней верх над началом коллективным, либо же последнее одержит верх над первым" (Маркс, 1961). Инициатива социалистического "...преобразования русской общины может исходить исключительно лишь от промышленного пролетариата Запада, а не от самой общины. Победа западноевропейского пролетариата над буржуазией и связанная с этим замена капиталистического производства общественно управляемым производством, - вот необходимое предварительное условие для подъема русской общины на такую же ступень развития" (Энгельс, 1962).

В литературе утвердилось мнение об отстаивании Герценом некапиталистического пути движения России к социализму через крестьянскую общину. Действительно, мыслитель постоянно ведет полемику с теоретиками и политиками, видевшими возможность дальнейшего прогресса страны только на основе частной собственности, личного предпринимательства и буржуазно-конституционных форм. Он настойчиво доказывает бесперспективность движения в капитализм, который не решил проблему благосостояния народа, антиномии личности и государства. Россия задержалась на начальной ступени формирования и "не нашла этого решения". "Перед социальным вопросом, - утверждает философ, -начинается наше равенство с Европой, или лучше это действительная точка пересечения двух путей; встретившись, каждый пойдет своей дорогой" (Герцен, 19586). Однако Запад остановился перед вступлением в новое общественное состояние, в то же время Россия рядом элементов народного быта уже перешла в социализм. Герцен убежден, что естественно развивающаяся в общечеловеческой среде XIX в. русская община приведет страну к социализму, и не минуя капитализм, а вместо капитализма.

По мере фиксации успехов правительственного курса на капитализацию России Герцен сначала заключает: "она [страна - С.П.], вероятно, пройдет и мещанской полосой" (Герцен, 1959д); затем, критикуя правительство, которое подталкивает всякими распоряжениями и искушениями крестьян на замену общинного пользования землей наследственным разделом ее в собственность, он делает вывод: "... буржуазная оспа теперь на череду в России, пройдет и она как дворянски конституционная, но для этого не надобно дразнить болезнь и "высочайше" способствовать ей" (Герцен, 1959в). Следовательно, убежденность в социалистическом потенциале общины позволяет мыслителю увидеть в начавшемся становлении капиталистических общественных отношений лишь "оспу", "наслоение", не меняющее суть народной жизни и тенденции развития России.

В 60-е годы у Герцена постепенно складывается мысль о "русском социализме" как одном из вариантов социалистического процесса, "частном случае" общего движения к социализму, разновидности общей теории социализма. Свою концепцию философ отличает от социалистических учений петрашевцев и Чернышевского. Он их считает теориями "чисто западного социализма". "Среда" Чернышевского, по его словам, "была городская и состояла из пролетариев, интеллигенции, а идеалы пропаганды заключались в совокупном труде, в устройстве мастерских" (Герцен, 19606). Однако Герцен выпускает из воззрений Чернышевского идею перехода России к социализму посредством развития общинного крестьянского земледелия. Поэтому он видит в "русском социализме" и социализме Чернышевского лишь взаимодополняющие учения. Это говорит о том, что он в 60-е годы начинает отходить от антиурбанизма в вопросах развития России и серьезно задумывается над ролью "города" в русском социалистическом движении. Теперь философ разрабатывает тему не противоречия крестьянина и фабричного работника, а сочетания их интересов в общем деле. Мысль Герцена обращается к проблеме "моста" между городом и деревней. Единство обнаруживается в однотипных идеях: права крестьянина на землю и работника на орудия труда. В "Prolegomena" (1861) идея "права на землю" определяется в качестве связующего звена между "передовой мыслью" и крестьянством. "Реалистическое меньшинство, - резюмирует философ, - встречается с народом на почве социальных и аграрных вопросов. Мост, таким образом, уже наведен" (Герцен, 1960г).

Разработав концепцию "русского социализма", Герцен несколько корректирует свои представления о будущности социализма как возможного общественного строя. Так, в конце 40-х годов он утверждал: "Социализм разовьется во всех фазах своих до крайних последствий, до нелепостей. Тогда

снова вырвется из титанической груди революционного меньшинства крик отрицания, и снова начнется смертельная борьба, в которой социализм займет место нынешнего консерватизма и будет побежден грядущею, неизвестною нам революцией..." (Герцен, 1955в). Идея отрицания социализма подтверждается и в 60-е годы, ибо "в сущности, все формы исторические - уо1еш-по1еш - ведут от одного освобождения к другому" (Герцен, 1960а). Однако теперь утверждается, что социализм будет эволюционировать и перейдет в новое общественное состояние без социальных потрясений, поскольку "грядущая революция" должна осуществляться большинством (народом), сознательно, на основе науки. При социализме, считает Герцен, нравственный мир общества, личности, ассоциации как исходной ячейки общества, народного государства как внешней формы социальности достигнет тождества, и тогда историческое движение устремится к полному отрицанию собственности, государства, семьи, церкви.

Следовательно, для Герцена социализм, в том числе "русский", является альтернативной капитализму формой общественного развития, которая, в случае осуществления, будет обладать разнообразием, развитием и не станет окончательной формой социальности.

4. Герцен и христианский социализм

Начальный этап развития социалистической мысли отмечен явным обращением к религии, подчас занимающей значительное место в учениях. Это относится, прежде всего, к Ф. Ламенье, которого принято считать классическим представителем христианского социализма. К авторитету религии обращаются и достаточно рационалистически мыслящие социалисты XIX в. Определенная религиозная окраска социализма имеет объективные исторические причины. Социалисты, не открыв закономерностей общественного развития, берут на вооружение идею провидения и обосновывают движение человечества к конечной цели - равенству - возвышением от одной религии к другой и так до появления новой, действительно человеческой религии, предрекающей осуществление рая на Земле. Прослеживается стремление, особенно у Сен-Симона и Ш. Фурье, обоснования теоретических конструкций через трактовку христианства как совокупности исторически видоизменяющихся нравственных идей. Доктрины отражают чаяния верующего народа, поэтому даже у мыслителей-социалистов, субъективно пришедших к атеизму, присутствует религиозное облачение социальных идей.

Следует отметить, что и религиозные мыслители, отражая чаяния угнетенных масс в период восстаний и буржуазных революций, по существу, приближались к проповеди положений утопического коммунизма. В своих учениях они призывали к борьбе против эксплуататоров с целью "устроения" на земле такого общественного строя, который полностью соответствовал бы евангельским заповедям (Смирнов и др., 1989).

С более или менее развитой формой религиозного социализма встречаемся мы и в творчестве Герцена 30-х годов XIX в. (Володин, 1976). Формирующийся философ принимает общую идею сенсимонизма о мире как осуществлении новой религии, воплощающей принципы первоначального христианства. Он считал возможным перестроить общество в соответствии с социалистическим идеалом, поэтому первоначально воспринял религиозно-нравственный императив как главное средство, ведущее к упразднению эксплуатации человека человеком.

В начале 40-х годов XIX в. взгляды Герцена, постепенно эволюционируя, приобретают все признаки атеизма (Сухов, 1980). От старого миросозерцания у него остается глубокое понимание религии, что позволяет, как ни покажется на первый взгляд парадоксальным, органически включить в концепцию "русского социализма" ряд идей христианства, трансформированных народным сознанием.

Философ исследует значение христианства в падении Римской империи и, проводя историческую аналогию, глубже уясняет значение передовой теории в переломные общественные эпохи. Римская цивилизация, по его выводам, подготовила переход людей к тем понятиям личности, которые отразило Евангелие. Христианское учение выводило людей за пределы греко-римского миропонимания. Однако оно, несмотря на прогрессивность, поддержку угнетенных и обездоленных, медленно завоевывало сознание римлян, ибо слишком расходилось с укоренившимися представлениями. Воспринимая новую нравственность, люди не перестраивали свою жизнь в соответствии с коммунизмом христианских общин, поскольку данная среда противоречила их естественному стремлению иметь собственность, государство, обеспечивающие порядок светской жизни.

Подвергнув критике сенсимонистов и фурьеристов, русский мыслитель в дневнике 1843-1844 гг. указывает, что в настоящее время социальная сторона христианства остается слабо развитой, а возникшие социалистические и коммунистические учения находятся в сходном положении с ранним христианством - они предтечи нового мира, в них высказываются великие пророчества, но ни в одном нет "полного лозунга". Герцен воспринимает антибуржуазную направленность "религиозного

социализма" как протест против всякого общественного порядка, основанного на социальном неравенстве, угнетении и буржуазной безнравственности. Это обличение в 50-е годы органически переходит в критику мещанства. Анализ "практической нравственности христианства" (Герцен, 1960д), т.е. этических и социальных идей первоначального христианства, трактуемых как близких социалистическим идеалам, заставил, наряду с другими факторами, задуматься над проблемой отношения между "мыслью" и "массой". Философ обращается к изучению народного сознания, которое представляет как "естественное, само собой сложившееся, безответственное, сырое произведение разных усилий, попыток, событий, удач и неудач людского сожития, разных инстинктов и столкновений" (Герцен, 1960а). Герцен считает народным сознанием только исходящую из национального коммунизма нравственность и миропонимание, а также идеи, воспринятые из необщинной жизни, соответствующие национально-коммунистическим отношениям. Вместе с тем нравственный уклад крестьянской жизни сложился на основании особого рода религии - "социальной религии народа" (Герцен, 1959г). Ее существо заключается в веровании русского человека в принадлежности земли русскому народу, в то, что человек в России не может быть без земельного надела и вне общины. Если принять во внимание разъяснение Герцена, что это верование является основным, натуральным, прирожденным признанием права на землю (Герцен, 1959г), то его можно отнести к области светской религии.

Повседневную хозяйственную деятельность, констатирует философ, крестьянин основывает на "здравом смысле", поэтому утилитарно относится к религиозным обрядам и культам. Сельские жители больше суеверны, чем религиозны. Религия потустороннего является незначительным компонентом нравственности крестьянина, "немногое, что известно ему из евангелия, поддерживает ее" (Герцен, 1956). Восприятие народом христианства вполне естественно, так как данная религия защищает угнетенных, порабощает общественной совестью личность, а это как раз и соответствует положению мужика в общине и самодержавно-крепостнической империи. Христианство оказывало большее влияние на жизнедеятельность не православных крестьян, а раскольников. Данную социальную группу мыслитель характеризовал как самых мирных, трудолюбивых, дисциплинированных и нравственных жителей империи. В то же время они являлись наиболее притесненной "за свободу веры" категорией населения, выпавшего из-под влияния православной государственной церкви.

Такая политика противоречила свободе вероисповедания, естественно вытекающего из "национального коммунизма". Веротерпимость россиян, по выводам Герцена, имеет исторические корни. С "младенческого периода" общины различных народов, придерживающихся разных вер, селились на свободных территориях вперемежку; например, на Руси остались жить татары после распада своего ханства. Расширение Российской империи посредством захвата и колонизации территорий ставило русские общины в условия существования среди иноверцев или интенсивного соприкосновения с ними. На огромных пространствах при достаточности земли и естественных богатств, когда все силы были направлены на покорение природы, а не другого человека, когда в основе отношений людей стоял "здоровый смысл", а не религия, в русском народе развивается веротерпимость. Фактически она перерастает в традицию, закреплению которой способствовала замкнутость общин.

Основываясь на этих выводах, Герцен в концепции "русского социализма" предлагал установить в обществе свободу вероисповедания, а также право придерживаться любого миропонимания. Одним из важнейших условий реализации данных свобод является упразднение "казенной" православной церкви. Она в очередной раз, констатирует философ в публикации "Ископаемый епископ, допотопное правительство и обманутый народ" (1861), показала себя ярой прислужницей абсолютизма, заняв в деле проведения реформы 1861 г. не сторону народа, а крепостников. Мыслитель считал необходимым выход свободных людей из церкви "по минованию надобности". Огарев, опираясь на образ жизни старообрядцев, развивает данное герценовское положение и выдвигает идею выборности прихожанами православного духовенства. Оплата труда священнослужителей должна осуществляться общинами, согласно решению мира. Предполагается уравнять служителей культа в правах со всеми потому, что в социальном обществе им выгоднее пользоваться правами граждан, а не отстаивать для себя какие-либо льготы со стороны общества или государства. В результате таких мер народ должен стать организатором своей религиозной жизни, а не православная или иная, даже социалистическая, организация.

В условиях России путь к свободе веры Герцен видит в том, чтобы народ имел землю, тогда он получит волю или свободу. Только в этом случае установится свобода веры, слова, самоуправление. Мыслитель стремится довести эту логику освобождения до верующих и прежде всего до старообрядцев, считая их самой сплоченной и организованной частью коммунистического крестьянства. Следовательно, ведущей стороной достижения социализма, по Герцену, является осознание народом необходимости решения проблемы собственности, все остальное в образе жизни будет изменяться по отношению к ней. Он считает необходимым оставить в социалистическом обществе от старого образа жизни все

соответствующее желаниям народа, если, конечно, эти элементы не противоречат существу социализма. Таким образом, христианское миропонимание как консервативный, но не реакционный социально-духовный феномен становится элементом "русского социализма".

В пореформенный период, когда революционность народа пошла на спад, а самодержавие по-прежнему удерживало в своих руках инициативу реформирования, Герцен видит возможный шаг к социализму в созыве Старообрядческого собора. Он должен стать предварительной, промежуточной вехой на пути к всероссийскому Земскому собору. Демократ был уверен в социалистической ориентации старообрядцев-общинников. Следует заметить - Герцен, в отличие от Огарева, считал старообрядцев не основной, а только серьезной антиправительственной силой.

Воспринятый гуманизм христианства, представление о "пересоздании общества" как формы созидания формировали у философа протест против бакунинского призыва идти "на какой-то бой разрушения". Бакунин в своем "Катехизисе революционера" пишет: "Будущая организация, без сомнения, вырабатывается из народного движения и жизни. Но это дело - дело будущих поколений. Наше дело - страшное, полное, повсеместное и беспощадное разрушение" (Бакунин, 1975). "Нет, великие перевороты, - возражает Герцен, - не делаются разнуздыванием дурных страстей. Христианство проповедовалось чистыми и строгими в жизни апостолами... Проповедь нужна людям, - проповедь неустанная, ежеминутная, - проповедь, равно о6ращенная и к работнику и хозяину, к земледельцу и мещанину" (Герцен, 1960а). В отличие от представителей "революционного социализма", демократ считал нужным разъяснять власть имущим не безнравственность, греховность, беззаконность их обладания собственностью, а нелепость такого состояния в новых условиях. Оно неминуемо будет упразднено, ибо труженики дошли до понимания необходимости такого действия. Собственникам следует показывать как очевидность опасности, так и возможность спасения. Социализм обеспечит господствующему меньшинству сохранение части своих богатств и себя. В этом заключается герценовский гуманизм по отношению к собственникам.

Герценовский пафос гуманизма, возвышенного отношения к первоначальному христианству, социологический реализм восприняли С.Н. Булгаков и Г.П. Федотов. Христианские социалисты, отвергая социологический атеизм Герцена, вслед за теоретиком "русского социализма" видят нравственную силу "уходящего" капитализма в мещанском образе жизни, который захватывает и рабочих. Они также представляют европейский мир расколовшимся на два стана: буржуа имущих и буржуа неимущих. В данных условиях, считает Булгаков, к социализму ведет следующий путь: "Христианство дает для социализма недостающую ему духовную основу, освобождая его от мещанства, а социализм является средством для выполнения велений христианской любви, он исполняет правду христианства в хозяйственной жизни" (Булгаков, 1991). Сходные мысли высказывает и Федотов, который считает, что "религия свободы", т.е. христианство, должно обеспечить переход к социализму, посредством сознательного и благородного принятия свободы. Философ относится к капитализму трезво-отрицательно, видит его "закат" и продолжение в переходе к "управляемому социальному хозяйству" (Замалеев, 1993). "В соединении с плановостью хозяйства, - по его мнению, - социальная демократия и образует реальное содержание социализма за вычетом его утопических мотивов" (Федотов, 19926).

Христианские социалисты главное содержание процесса утверждения нового строя находят в освобождении человека от хозяйства. Это осуществляется двояко, во-первых, через развитие производительных сил; во-вторых, напряжением духовных сил, приводящих к духовной свободе через христианство. "Это указывает, что христианский путь к хозяйственной свободе ведет не через хозяйство, а как бы поверх его, через преобразование человеческой природы, ибо не хлебом одним живет человек..." (Булгаков, 1991).

Движение социализма, особенно советской России, согласно социальной концепции Булгакова и Федотова, осуществляется не по нравственному пути, когда социалисты становятся христианами, верующие и неверующие вместе строят новое общество. Современный социализм вырастает из классовой и антирелигиозной ненависти, стремится не к "любовному", а к "механическому", внешнему устройству производственных и человеческих отношений. Он проникнут духом национального мессианства. Его, конечно, можно видеть в национальном самосознании, в любви к своему народу и вере в него. Данное гуманистическое содержание славянофилы, по мнению Булгакова, находили в церковно-религиозной миссии - в явлении миру "Русского Христа"; Герцен - в социалистических наклонностях народа; революционеры конца XIX - начала XX вв. - в "апокалипсической" русской революционности. Идея о непременной всемирной победе социализма, превращение теоретиками большевизма марксизма в ортодоксальное учение обеспечили наряду с другими факторами, построение в России строя, имеющего

только внешнее сходство с социализмом. В советском обществе было сформирование корыстное, "нелюбовное", предпринимательское отношение к жизни, безразличие к человеку. Усиливая данную линию исследования, Федотов в статье "Сталинократия" (1936) пишет, что "старые марксисты -доводившие метод Маркса до абсурда", под руководством Сталина создали в стране режим, который "давно уже оставил за собой фашизм" (Федотов, 1992а).

Булгаков в брошюре "Христианство и социализм", изданной между февральской и октябрьской революциями 1917 г., предвосхищая ряд негативных черт будущей советской действительности, обращаясь к Герцену пишет: "Герцен противопоставлял западному социализму наш русский. Но, что он мог бы сказать в наши дни, когда русский рабочий класс проявил такие аппетиты, такой классовый эгоизм, что вполне заслужит название социалистических буржуев "или мещанских социалистов" (Булгаков, 1991).

Герценовский "ответ" содержится в его концепции "русского социализма", которая по многим позициям не противостоит, а как бы опережая, снимает булгаковско-федотовскую трактовку нравственности социалистического строя. Сходство взглядов социалистов заключается как в понимании отсутствия у капитализма "построяющей" (Герцен) идеи, способной сплотить все слои общества, так и в осознании односторонности мещанской нравственности, закрывающей личности доступ во многие духовные сферы. Философы представляют социализм и христианство вполне совместимыми, видят существо социализма в гуманизме, человеколюбии. Путь к новому общественному состоянию и его развитие усматриваются в синтезе новой нравственности и преобразовании экономики на базе общественной (общинной) собственности. Однако булгаковско-федотовская схема детерминирована христианской нравственностью. Герцен же видит в социализме само- и взаиморазвитие многих общественных сфер, одной из которых является христианская мораль как элемент народного сознания.

Можно утверждать, что идейно-политический потенциал "русского социализма" еще не раскрыт в должной степени и многие идеи Герцена сохраняют актуальность по настоящее время. К таким идеям относится, прежде всего, обоснование единения атеистов и верующих в деле создания демократического социального общества.

5. Заключение

Итак, Герцен, подвергнув критическому разбору труды об общине и проследив ее в истории России, стран Западной Европы и Востока, выявил позитивные и негативные стороны данного социального института как единство противоположностей. Основное содержание "общинного жития" он усматривает в самоуправлении, круговой поруке, коммунистической собственности на землю с ее периодическим равным переделом. Мыслитель считал современную общину архаическим институтом и основной ячейкой русского общества. Отсюда выделяются национальные начала, на которых способна развиться будущая Русь, это - право каждого на землю, общинное владение ею, мирское управление.

Уяснение западного коммунизма в качестве принципа ближайшего действия масс помогло Герцену лучше понять созидательную природу русского "национального коммунизма". Его функционирование породило важный для генезиса социализма элемент - артель. Поскольку в свете информационного учения "сельский коммунизм" предстает в форме "бытового, непосредственного социализма", соответствующего по сущности идеалу грядущего, постольку возможно "развить его при помощи науки и опыта западного мира". Следовательно, идея европейского социализма становится ведущим компонентом "русского социализма", в который также включаются цивилизационные достижения Запада: индустрия, агрокультура, образование, демократия, либерализм.

Русский демократ фиксировал развитие капитализма в России, вместе с тем, считал его очередной "прививной оспой", "наслоением" над народным бытом. Он был убежден в социалистической будущности общины. Отсюда для него путь страны в социализм был естественным. Таким образом, подход Герцена отличался от идеи Чернышевского о некапиталистическом развитии Отчества и H.A. Добролюбова о сокращении капиталистического периода России на пути к социализму, а также о позиции К. Маркса и Ф. Энгельса, видевших в западноевропейской социалистической революции необходимое условие для подъема русской общины на такую же ступень.

Литература

Бакурин М.А. Катехизис революционера. Жак Дюкло. Бакунин и Маркс: Тень и свет. М., Прогресс, с.218, 1975.

Булгаков С.Н. Христианство и социализм. Христианский социализм. [С.Н. Булгаков]. Споры о судьбах России. Ред. В.Н. Акурин. Новосибирск, Наука, Сиб. отд-ние, с.227, 210, 223, 1991.

Володин А.И. Утопия и история. М., Политиздат, с.139, 1976.

Гакстгаузен А. Исследование внутренних отношений в народной жизни и особенности сельских

учреждений России. М., с.70, 81, 19, 1870. Герцен А.И. Дневник. Собрание сочинений. В 30 т. 1954-1965. М., Наука, т.2, с.266, 1954. Герцен А.И. Еще вариации на старую тему. Там же, т.12, с.432, 1957а. Герцен А.И. К старому товарищу. Там же, т.20, кн.2, с.589, 590, 579, 592, 1960а. Герцен А.И. Концы и начала. Там же, т.16, с.196, 1959д. Герцен А.И. Крещеная собственность. Там же, т.12, с.113, 109, 112, 1957в. Герцен А.И. Новая фаза в русской литературе. Там же, т.18, с.182, 1959а.

Герцен А.И. Письма из Франции и Италии. Письмо одиннадцатое. (Немецкий вариант). Там же, т.5,

с.427, 216, 19556. Герцен А.И. Письма к противнику. Там же, т.18, с.354, 19596. Герцен А.И. Письма к путешественнику. Там же, т.18, с.355, 371, 1959в. Герцен А.И. Prolegomena. Там же, т.20, кн.1, с.66, 79, 71, 1960г.

Герцен А.И. Письмо к А.И. Захарьиной 9-14 апреля 1837 г. Там же, т.21, с.158, 1960д. Герцен А.И. Письмо к Гарибальди. Там же, т., 18, с. 22, 23, 35, 1959г.

Герцен А.И. Письмо к Джузеппе Маццини о современном положении в России. Там же, т.12, с.352, 1960в.

Герцен А.И. Письмо к Э. Кинс. Там же, т.28, с.130, 1963.

Герцен А.И. Порядок торжествует. Там же, т.19, с.183, 193, 185, 195, 194, 19606. Герцен А.И. Россия и Польша. Там же, т.14, с.46, 1958а. Герцен А.И. Россия. Там же, т.6, с.204, 205. 1955а.

Герцен А.И. Русские немцы и немецкие русские. Там же, т.14, с.182-183, 182, 187, 176, 170, 19586. Герцен А.И. Русский народ и социализм. Там же, т.7, c.327, 316, 322, 326, 314, 1956. Герцен А.И. С того берега. Там же, т.6, с.124, 108, 1955в. Герцен А.И. Старый мир и Россия. Там же, т.12, с.171, 170, 183, 19576.

Дьяков В.А. Освободительное движение в России 1825-1861 гг. М., Мысль, с.139, 132-140, 1979. Замалеев А.Ф. Фонвизин. М., Мысль, с.118-119, 120, 1976.

Замалеев А.Ф. Христианство и социализм в русской мысли. Вестник Санкт-Петербургского

университета. Сер.6. Философия. Вып.3, с.7, 1993. Замалеев А.Ф., Зоц В.А. Добролюбов. Минск, Висшэйш. шк., с.82-87, 1983. Киреевский И.В. В ответ А.С. Хомякову. Избранные статьи. М., Современник, с.117, 19946. Киреевский И.В. О характере просвещенной Европы и ее отношении к просвещенной России. Там же, c.214, 1994а.

Малинин В.А. История утопического социализма в России. М., Высшая школа, с.190, 1977.

Маркс К. Наброски ответа на письмо В.И. Засулич. Набросок третий. Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения.

2-е изд. 1950 г. М., Госполитиздат, 1954-1981 гг., т.19, с.419, 1961. Маслов В.Н. Идея федерализма на страницах герценовского "Колокола". Вестник Санкт-

Петербургского университета. Сер.6. Философия. Вып.3, с.102-105, 1993. Смирнов Г.Л., Андреев Э.М., Баграмов Э.А. Очерки теории социализма. М., Политиздат, с.30-32, 1989.

Пантин И.К. Социалистическая мысль в России: переход от утопии к науке. М., Политиздат, с.49-56, 80-83, 1973.

Пантин И.К., Примал Е.Г., Хорос В.Г. Революционная традиция в России. М., Мысль, т.2, с.154, 1986. Сериков В.В. Идея социализма в домарксистской общественно-политической мысли. Социально-

политические науки, № 3, с.94, 187, 1991. Смирнова З.В. Социальная философия А.И. Герцена. М., Наука, с.169, 1973. Сухов А.Д. Атеизм передовых русских мыслителей. М., Мысль, с.81-93, 1980. Федотов Г.П. Сталинократия. В кн.: Мыслители русского зарубежья. СПб, Наука, с.345, 1992а. Федотов Г.П. Что такое социализм? Там же, с.336, 19926.

Чернышевский Н.Г. Критика философских предубеждений против общинного владения. Собрание

сочинений. В 5 т. 1970-1974. М., Правда, т.4, с.404, 1974. Энгельс Ф. Предисловие к работе "О социальном вопросе в России". Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения.

2-е изд. В 50 т. М., Госполитиздат, т.22, с.444, 1962. Янковский Ю.З. Патриахально-дворянская утопия. М., Художественная литература, с.74, 1981.

Россия: критика исторического опыта. Том1 Ахиезер Александр Самойлович

Общинный и государственный социализм

Ленин пытался отождествить по сути две разнородные, вступающие друг с другом в конфликт расколотые части общества, два расколотых пласта культуры. Он старался связать общинное движение с движением государственного производства, основанного на государственной собственности, что также было мощной традицией, унаследованной от прошлого. Соединяя общинное, соборное начало и государственное, Ленин, по сути дела, отождествлял идеи общинного социализма, т. е. социализма безгосударственной жизни множества крестьянских сообществ, и государственный социализм, где эти же люди добровольно соглашаются на авторитарную государственную власть, обеспечивающую защиту всеобщей уравнительности. Ленин выступил как человек, искренне верящий в реальный синкретизм такого тождества.

Однако такое тождество для современного сознания в отличие от древнего не было задано как естественное, но стало некоторой задачей, требующей воплощения. Эту задачу должен был решать рабочий класс, который в идеологии играет роль трикстера, медиатора, соединяющего распадающиеся элементы целого, и, следовательно, в известном смысле является носителем государственного и одновременно общинного социализма. Псевдосинкретизм в отличие от синкретизма переносил центр тяжести на социальные институты, социальные группы, способные обеспечить это тождество. В государстве рабочих, как назвало себя общество после 1917 года, наука не заинтересовалась тем, что в старой России постепенно складывалось массовое артельное движение, где работники объединялись между собой для эффективной производственной деятельности, экстраполируя на свою работу древние общинные принципы. В 80–90–х годах прошлого века существовало бесчисленное количество артелей: рыболовецких, охотничьих, торговых, строительных, крючников, точильщиков, маляров, лодочников, брошюровочных и переплетных, старательских, ловли дров на реках, биндюжников, гребцов, полотеров, пильщиков и т. д. Этот список можно было бы значительно расширить. Известны случаи, хотя и немногочисленные, когда еще во времена крепостного права производственная артель рабочих «с полным успехом вела» «сложное фабричное дело» в результате договора с владельцем за «цены с выработанного продукта» . Любопытно, что иногда эти артели выступали как владельцы предприятий. Например, в Царевококшайском уезде Казанской губернии из 300 заводов смолокурения только 20 имело по одному хозяину, тогда как на остальных заводах работали артельщики от 2 до 13 человек .

Следовательно, в стране шел определенный процесс овладения общинными формами многочисленных умножающихся специализированных форм деятельности. Он, естественно, давал определенные основания для отождествления рабочих и крестьян как субъектов общинных форм жизни и истолкования самоуправления как основы общинного социализма со всеми вытекающими последствиями. Это давало основание включать их в общую концепцию синкретического социализма.

Существование этих артелей, охватывавших несельскохозяйственные формы производства, дает основание для предположения, что при благоприятных условиях и неограниченности исторического времени эти формы могли овладевать все более сложными производствами и в конечном итоге создать некоторое самобытное общество, сочетающее реальное экономическое развитие с общинными формами, чему дает пример Япония. Однако против этой гипотезы можно выдвинуть ряд возражений. Прежде всего, развитие все более сложных напряженных форм труда могло все больше входить в противоречие с консерватизмом общинных форм. Кроме того, эти артели вряд ли могли выдержать реальную конкуренцию с индивидуальной инициативой, выстоять в конкуренции с монопольным государственным производством. Поражение артелей было бы одновременно поражением почвенных сил, которые пытались распространиться и на город, овладеть новыми формами труда. Скопление рабочих на крупных предприятиях позволило Ленину рассматривать их как представителей государственного социализма, сохранивших, однако, общинную способность к самоуправлению.

Псевдосинкретизм накладывает вето на возможность видеть здесь противоречие, раскол. Но лежащая в основе псевдосинкретизма идея единства общинного и государственного социализма не могла не подвергаться испытаниям при каждом повороте массовых нравственных процессов. На втором этапе советской государственности, в условиях массового стремления избежать анархии, прибегая к помощи высшей власти, Ленин пытался перестроить мозаику псевдосинкретизма. Теперь на первый план выдвигалась уже не идея массового творчества низов, соборность, а согласие миллионов на авторитаризм, т. е. господство основного заблуждения интеллигенции инверсионным образом сменилось господством основного заблуждения массового сознания - веры в начальство, которое все может. Происшедшее было попыткой преодолеть социокультурное противоречие между социальными отношениями соборного типа, охватившими все общество, и массовыми ценностями сохранения стабильности и порядка, между социальными отношениями локалистского типа и отношениями, олицетворяющими этот порядок, между локалистскими субкультурами и ценностями общества в целом. Этот поворот был более четким, более последовательным и одновременно модифицированным повторением поворота от господства соборного идеала к раннему умеренному авторитаризму первого глобального периода, т. е. перехода от Киевской Руси к Московскому государству. Тогда первое лицо не управляло как абсолютный властитель. Царь управлял совместно с боярами, что могло рассматриваться как коллегиальный авторитаризм.

Массовый поворот к авторитаризму, который соответствующим образом интерпретировался правящей элитой, был вызван мощным ростом дискомфортного состояния, связанным с гражданской войной. Попытки управлять атомизированными предприятиями, регионами полностью обанкротились. «Прошло еще несколько месяцев, пока руководители рабочих организаций на местах убедились в большей целесообразности и правильности» противоположного порядка, т. е. административно-авторитарного. Аналогичный поворот имел место в деревне. Ю. Ларин изображает этот процесс как выход власти «из–под сапога деревенского кулака. …Тот натуральный налог, провести который мы были бессильны в прошлом декабре, теперь принимается в ЦИК единогласно» . Рост конфликтной ситуации в стране, невозможность спокойно жить в локальных мирах крайне осложняли ситуацию. Передел земли уменьшил производство хлеба. «Крупные земледельческие хозяйства, дававшие высокие урожаи, представляющие собою большую ценность, снабжавшие рынок большим количеством продуктов, были «разорваны на части», были уничтожены» . Следовательно, укрепились формы земледелия, которые еще недавно специалисты называли первобытными .

Эта проблема не является изолированной, она связана с недоразвитостью экономических отношений. «Рынка нет, так как при существующих условиях сельское хозяйство в такой степени бездоходно, что не может служить для надежного помещения капиталов» . Бедные натуральные хозяйства не ставили своей задачей следовать за растущими потребностями общества, не отличались склонностью к развитию, результатом чего и было уменьшение товарного хлеба. Деревня всегда, когда не было прямого и настойчивого изъятия натурального продукта, на кризис в обществе отвечала замыканием в себе, отказом от фактически даровой передачи продуктов своего труда городу, государству. Это было во времена упадка раннего идеала всеобщего согласия первого периода, когда крестьяне прекратили подвоз в город продовольствия, сена, дров, за которые им пытались платить медью вместо серебра. Это имело место и во время первой мировой войны, когда выявилось, что деньги не нужны, так как за них ничего не купишь.

«На вопрос: отчего не продаете? - один ответ: сами едим, ребятам нужно» . Раньше ведь недопотребляли, чтобы продать, иметь деньги, чтобы заплатить в казну, а также на водку, которая теперь была запрещена. Эти эфемерные подпорки рынка в условиях разрухи рухнули, что означало резкое обострение раскола, рост конфликтов в каждой точке общества, создавало условия для гражданской войны.

В этой ситуации крестьянство, стремясь сохранить уравнительное распределение земли и боясь возврата частной собственности, поддерживало новую власть, что практически обеспечивало согласие на авторитаризм. Это не означало, что массовое недовольство властью исчезло. Но оно могло иметь решающее значение лишь тогда, когда несло в себе реальную альтернативу, возможность хотя бы на ограниченное время решить медиационную задачу. Недовольство проявлялось в стремлении к общему порядку, «к тишине и покою», в попытке покончить с произволом власти на местах в пользу центрального руководства, нового харизматического вождя - Ленина, который возглавил борьбу с кривдой собственников, «кадетов». Переход к авторитаризму не привел, как это было в прошлом глобальном периоде в Киевской Руси, к краху государственности. Не последнюю роль в этом, очевидно, сыграла гибкость псевдосинкретизма, который оказался идеологически и организационно подготовлен к такой возможности.

Из книги Против невозможного (сборник статей о культуре) автора Колташов Василий Георгиевич

Творец и социализм. Крушение СССР стало для многих поколений и крушением надежд. Однако время исторической катастрофы превратилось за полтора десятилетия мук в эпоху новой надежды. Превратилось, вырастая из неизбежности будущего, справедливого и свободного общества.

Из книги Нацизм и культура [Идеология и культура национал-социализма автора Моссе Джордж

Из книги Политэкономия соцреализма автора Добренко Евгений

Из книги Музеи Петербурга. Большие и маленькие автора Первушина Елена Владимировна

Из книги «Крушение кумиров», или Одоление соблазнов автора Кантор Владимир Карлович

Из книги Психология национальной нетерпимости автора Чернявская Юлия Виссарионовна

Из книги История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней автора Ходжсон Маршалл Гудвин Симмс

Часть первая Социализм как воля и представление - Думать теперь нельзя, товарищ политком! – возражал Пухов. - Это почему нельзя? - Для силы мысли пищи не хватает: паек мал! – разъяснял Пухов. - Ты, Пухов, настоящий очковтиратель! – кончал беседу комиссар и опускал глаза в

Из книги Русская литература XIX–XX веков: историософский текст автора Бражников И. Л.

Государственный Эрмитаж Главный музейный комплексДворцовая площадь, 2.Тел.: 710-98-45, 571-34-65, 710-90-79.Станции метро: «Невский проспект», «Гостиный двор».Время работы: вторник – суббота – 10.30–18.00, воскресенье – 10.30–17.00, выходной день – понедельник.Кассы закрываются за час до

Из книги Когда рыбы встречают птиц. Люди, книги, кино автора Чанцев Александр Владимирович

Государственный литературно-мемориальный музей М.М. Зощенко (Государственный литературный музей ХХ века) Улица Малая Конюшенная, 4/2, кв. 119.Тел.: 311-78-19.Станция метро: «Невский проспект».Время работы: ежедневно – 10.30–18.00, выходные дни – понедельник и последняя среда

Из книги Кровавый век автора Попович Мирослав Владимирович

6. Кто способен на социализм? Реформы или революция Если Европа изжила в себе революционные потенции, хотя и доработалась до самой идеи социализма, то кто же способен реализовать эту идею? Книга «О развитии революционных идей в России» решала именно эту проблему. Тютчев

Из книги автора

Василий Гроссман. Антисемитизм и национал-социализм Человеческое сознание устроено столь несчастным, а может быть, счастливым образом, что люди, прочитавшие в газете либо услышавшие по радио сообщение и известие о гибели миллионов людей, не могут объять значение

Из книги автора

Из книги автора

Из книги автора

Из книги автора

Из книги автора

Наследие Ленина, или «Коренное изменение точки зрения на социализм» Ленинская оценка нового курса как не просто новой экономической политики, а именно «коренного изменения точки зрения на социализм» складывалась постепенно. Поначалу НЭП имел скромные и чисто

Народничество (общинный социализм)- идеология интеллигенции в Российской империи в 1860-1910-х годах, ориентированная на «сближении» с народом в поиске своих корней, своего места в мире. Движение народничества было связано с ощущением интеллигенции потери своей связи с народной мудростью, народной правдой. В советской историографии народничество считалось вторым, революционно-демократическим («разночинским») этапом революционного движения в России, пришедшим на смену «дворянскому» (декабристам) и предшествовавшим «пролетарскому» (марксистскому) этапу. Господствовавшее в 1860-80 гг. в России течение социально-политической мысли.

Идеология народничества основывалась на системе «самобытности» и самобытном пути развития России к социализму, минуя капитализм. Объективными условиями появления в России такой идеи явились слабое развитие капитализма и наличие крестьянской поземельной общины. Основы этого «русского социализма» были сформулированы на рубеже 1840-50-х годов А. И. Герценом. Поражение революций 1848-1849 гг. в странах Западной Европы произвело глубокое впечатление на Герцена, породило у него неверие в европейский социализм, разочарование в нём. Сопоставляя судьбы России и Запада, Герцен пришёл к выводу, что социализм сначала должен утвердиться в России, и основной «ячейкой» его станет крестьянская поземельная община. Крестьянское общинное землевладение, крестьянская идея права на землю и мирское самоуправление явятся, по Герцену, основой построения социалистического общества. Так возник «русский (или общинный) социализм» Герцена.
В рамках народнического движения существовали два основных течения - умеренное (либеральное) и радикальное (революционное). Представители умеренного течения стремились к ненасильственным социальным, политическим и экономическим преобразованиям. Представители радикального течения, считавшие себя последователями Чернышевского, стремились к быстрому насильственному свержению существовавшего режима и немедленному осуществлению идеалов социализма.

Также по степени радикализма в народничестве можно различить следующие направления: (1) консервативное, (2) реформистское, (3) либерально-революционное, (4) социально-революционное, (5) анархистское.

Анархисты
Анархи́зм (от ἀν, «ан», - «без» и ἄρχή, «архэ», - «власть») - политическая философия, идеология, заключающая в себе теории и взгляды, которые выступают за ликвидацию любого принудительного управления и власти человека над человеком

Анархизм - политическая философия, основывающаяся на свободе и имеющая своей целью уничтожение всех типов принуждения и эксплуатации человека человеком. Анархизм предлагает заменить сотрудничеством индивидов власть, существующую за счёт подавления одних людей другими и благодаря привилегиям одних по отношению к другим. Это означает, что, по мнению анархистов, общественные отношения и институты должны основываться на личной заинтересованности, взаимопомощи, добровольном согласии и ответственности (исходящей из личной заинтересованности) каждого участника, а все виды власти (то есть принуждения и эксплуатации) должны быть ликвидированы. (что невозможно в реальной организации общественной системы)

До 1917 года

Крупнейшие идеологи анархизма М.А.Бакунин и П.А.Кропоткин были русскими. Бакунин выступал за немедленное всенародное восстание рабочих масс. Многие из первых революционных народнических кружков интеллигентской молодежи в 1860-е-1870-е годы с энтузиазмом восприняли бакунинские идеи и стали пропагандировать анархизм (например, кружок А.В.Долгушина). С начала 70-х годов стал анархистом и П.А.Кропоткин. Он был членом кружка “чайковцев” и осенью 1873 г. составил для него программную “Записку”. В ней идеалом будущего строя провозглашался “союз вольных коммун” без центральной государственной власти. В своих работах конца 1870-х – начала 1890-х годов XIX в. (“Речи бунтовщика”, “Завоевание хлеба”, “Анархия, ее философия, ее идеал”, “Государство и его роль в истории” и др.) Кропоткин изложил концепцию анархо-коммунизма. Он не считал народ готовым к немедленному революционному выступлению и говорил о необходимости создания анархистской партии.

После революции, 13 марта 1917 г., членами семи анархистских организаций в Москве была создана Федерация анархических групп, в которую вошло около 70 человек, в основном из молодежи. Лидерами анархистов в Москве и Петрограде выступили П.А.Аршинов, В.В.Бармаш, А.А.Боровой, братья Абба и Владимир Гордины, И.Блейхман, Д.Новомирский, Л.Черный, Г.Б.Сандомирский, А.А.Солонович, Г.П.Максимов, В.С.Шатов, В.М.Эйхенбаум (Волин), Е.З.Ярчук. Вернулся в Петроград из эмиграции и Кропоткин. Важным консолидирующим фактором для анархистов стало появление газет –“Анархия” (Москва) и “Буревестник” (Петроград)

Анархо-синдикалисты во главе с В.Волиным, Г.Максимовым и В.Шатовым выступали за замену государства федерацией профсоюзов (синдикатов), захват фабрик и заводов рабочими коллективами. Они установили контроль над профсоюзами металлистов, портовых рабочих, булочников, отдельными фабрично-заводскими комитетами.

Анархисты-коммунисты призывали к социальной революции, к свержению Временного правительства, указывали на необходимость “положить конец империалистической войне”, а после создания Советов рабочих и солдатских депутатов (в частности, в Петрограде) стали добиваться допущения своих сторонников в них. Они выдвигали требования “убийства старых министров” и “выдачи патронов и оружия... так как революция не кончена”.

18–22 июля 1917 г. конференция анархистов Юга России в Харькове признала возможным вхождение сторонников анархии в Советы, но исключительно с информационной целью. Категорически против участия в Советах высказывались лишь анархисты-индивидуалисты.

32. Российский марксизм XIX-XX вв. (Владимир Ленин, Иосиф Сталин, Лев Троцкий)

Марксизм
Традиционно считается, что большое значение в теории Маркса имеют 3 следующих положения:

учение о прибавочной стоимости (политическая экономия капитализма),

материалистическое понимание истории (исторический материализм),

учение о диктатуре пролетариата (см. также: Научный коммунизм),.

Часто принято разделять:

Марксизм как философское учение (диалектический и исторический материализм);

Марксизм как учение, оказавшее влияние на научные концепции в экономике, социологии, политологии и других науках;

Марксизм как политическое течение, утверждающее неизбежность классовой борьбы и социальной революции, а также ведущую роль пролетариата в революции, которая приведет к уничтожению товарного производства и частной собственности, составляющих основу капиталистического общества и установлению на основе общественной собственности на средства производства коммунистического общества, направленного на всестороннее развитие каждого члена общества;

Ленин
Государство рассматривалось Лениным как воплощение антагонизма классов, расколовшее общество со времени появления частной собственности. Суть всех государств - диктатура господствующего класса. Власть господствующего класса, как бы она ни называлась, всегда опирается на насилие. Диктатура пролетариата - власть, основанная на силе и ничем не ограниченная (ни законом, ни государством). Признак - совершенная несвязанность с законом.

Ленин создает учение об объективных и субъективных факторах революции. Субъективные - партия, зрелость масс. Ленин создает учение о партии нового типа. Советы - вместо парламентской говорильни. Отрицается система разделения власти (соединение законодательной и исполнительной власти в советах).

Партия сосредоточила в своих руках все полномочия государства. Ленин вынужден был прибегнуть к созданию революционных трибуналов, внеэкономических судов. С 1921 г. Ленин пересматривает ряд утопических догм марксизма и создает новую модель социализма. К основным чертам относится:

1. реабилитация закона стоимости и товарно-денежных отношений;
2. принцип оплаты по количеству и качеству труда;
3. переход от поголовного управления к твердому, но гибкому аппарату государства.

Троцкизм
Троцки́зм - теория, представляющая собой развитие марксизма на основе взглядов, изложенных Львом Троцким и другими лидерами Левой оппозиции в 1920-1930-е годы, а также лидерами Международной левой оппозиции и Четвёртого интернационала. В качестве самоназвания также используется: большевики-ленинцы, ортодоксальные марксисты, революционные марксисты.

Джеймс Патрик Кэннон в своей книге 1942 года «История американского троцкизма» отмечал, что «троцкизм не является новым движением или новой доктриной, а лишь восстановлением, возрождением подлинного марксизма, который был развит и воплощён в жизнь русской революцией и первыми днями Коммунистического Интернационала». В подобной оценке они не одиноки среди марксистских движений XX века: подобным же образом характеризуют своё направление и их оппоненты - сталинисты и маоисты, считающие, что их вожди творчески развили марксизм-ленинизм - этот термин, однако, троцкистами не используется. Троцкизм при этом уточняет и развивает некоторые положения марксистской теории.

Ключевыми пунктами троцкистской теории являются:

поддержка теории перманентной революции в противоположность теории двух стадий;

упор на необходимость мировой социалистической революции в противоположность теории социализма в одной стране;

критика отсутствия внутрипартийной демократии и Советского руководства после 1923 года;

анализ природы политического режима в Советском Союзе и поддержка политической революции в нём;

поддержка социалистической революции в развитых капиталистических странах через массовые действия рабочего класса;

использование принципов переходных требований.

1. как преодолеть стихийность возрождаемого рынка и подчинить его плану;
2. как победить бюрократизм государственного аппарата, роль которого возрастает с НЭПом.

В основе модели социализма Сталина лежали:

1. подмена обобществления огосударствлением всех средств производства;
2. отсутствие гражданского общества в условиях системы;
3. административно-командные методы принудительной организации труда;
4. неспособность к внутренним реформам из-за отсутствия экономических, политических, демократических регуляторов;
5. закрытость страны.

Таким образом, сталинизм представляет собой план радикального преобразования общества, проводящийся посредством административного аппарата.

Коммунистическая партия рассматривается как руководящее ядро всех организаций трудящихся. Чтобы узаконить систему власти, ее создатель ссылается на Маркса - о диктатуре пролетариата. Диктатура одного человека, опирающаяся на партию, государство и полицию. Сталин провел объединение всех областей человеческой деятельности в рамках политической власти.

Сталин отбрасывает идею отмирания государства и разрабатывает свою теорию государства нового типа.

Действующая роль права уходит корнями в конституции Ленина. Право, по Ленину и Сталину, имеет две стороны. Ленин обосновывал принцип относимости права, подчиненного делу революции и меняющегося вместе с ее развитием. Сталин подкорректировал Ленина и усовершенствовал эту систему. Относимость права у Сталина исчезла и приобрела абсолютный характер. Конституция в СССР дополняется системой законов, различных уголовных кодексов.
Развитая Сталиным концепция модернизации страны, хотя и исходит из учения Ленина, имеет собственные отличительные черты. Сталин полностью порывает с Марксом, который рассматривал революцию как средство преодоления отчуждения в обществе и освобождения личности. Сталин заимствует у Маркса, Ленина идею о том, что революция - отражение глубочайшей модернизации общества и предполагает абсолютную перестройку всех структур жизни. Главное действующее лицо - пролетариат. Для Сталина вдохновителем этих преобразований является партия. Она была названа авангардом пролетариата. Отождествление партии с общественным сознанием Сталин заимствовал у Ленина.

33. Институционализм XIX- нач.XX как первая политологическая парадигма

Внимание! Текст еще советских времен, есть идеологические искажения.
Институционализм, 1) одно из направлений буржуазного государствоведения и правоведения 20 в. Основой рассмотрения проблем общества, государства и права И. считает "институцию", под которой понимается любое устойчивое объединение людей для достижения определённой цели (семья, партия, трест, церковь, профсоюз, государство и т. д.). И. противопоставлял такой подход к этим проблемам как буржуазному индивидуализму, так и марксистской теории классов и их роли в развитии общества.

С точки зрения И., государство, - хотя и важная, но лишь одна из многих институций, осуществляющих политическую власть (т. е. полное отрицание понятия государственного суверенитета), а право, создаваемое государством, - лишь одно из многих прав, так как каждая институция имеет своё право. Такой подход затушёвывает подлинную сущность капиталистического государства как главного орудия политической власти буржуазии, роль которого всё более возрастает в условиях государственно-монополистического капитализма. И. отразил усложнение политической структуры буржуазного общества в 20 в. (возрастание роли партий, ассоциаций капитала, профсоюзов, активизацию церкви и т. д.), но выводы институционалистов о том, что политическая власть в буржуазном обществе 20 в. является выражением скоординированной деятельности различных слоев и групп общества, научно несостоятельны.

----
В 1898 г. Торстейн Веблен (1857-1929) выступил с критикой Г. Шмоллера, ведущего представителя немецкой исторической школы, за чрезмерный эмпиризм. Пытаясь ответить на вопрос "Почему экономика не является эволюционной наукой", он вместо узко экономического предлагает междисциплинарный подход, который включал бы социальную философию, антропологию и психологию. Это было попыткой повернуть экономическую теории к социальным проблемам.

В 1918 г. появляется и понятие "институционализм". Его вводит Уилтон Гамильтон. Он определяет институт как "распространенный способ мышления или действия, запечатленный в привычках групп и обычаев народа". С его точки зрения, институты фиксируют устоявшиеся процедуры, отражают общее согласие, сложившуюся в обществе договоренность. Под институтами им понимались обычаи, корпорации, профсоюзы, государство и т. д. Такой подход к пониманию институтов типичен для традиционных ("старых") институционалистов, к которым относят таких известных экономистов как Торстейн Веблен, Уэсли Клэр Митчелл, Джон Ричард Коммонс, Карл-Август Виттфогель, Гуннар Мюрдаль, Джон Кеннет Гэлбрейт, Роберт Хейлбронер. Познакомимся с концепциями некоторых из них немного поближе.

В книге "Теории делового предприятия" (1904) Т. Веблен анализирует дихотомии индустрии и бизнеса, рациональности и иррациональности. Он противопостовляет поведение, обусловленное действительным знанием, поведению, обусловленному привычками мышления, рассматривая первое как источник изменения прогресса, а второе - как фактор который противодействует ему.

В работах, написанных в годы первой мировой войны и после нее, - "Инстинкт мастерства и состояние промышленных умений" (1914), "Место науки в современной цивилизации" (1919), "Инженеры и система цен" (1921) - Веблен рассматривал важные проблемы научно-технического прогресса, акцентируя внимание на роли "технократов" (инженеров, ученых, менеджеров) в создании рациональной промышленной системы. Именно с ними он связывал будущее капитализма.

34. Бихевиорализм и структурный функционализм в политологии

Бихевиори́зм (англ. behavior - поведение) - направление в психологии человека и животных, буквально - наука о поведении. Это направление в психологии, определявшее облик американской психологии в начале 20-го века, радикально преобразовавшее всю систему представлений о психике. Его кредо выражала формула, согласно которой предметом психологии является поведение, а не сознание. Поскольку тогда было принято ставить знак равенства между психикой и сознанием (психическими считались процессы, которые начинаются и заканчиваются в сознании), возникла версия, будто, устраняя сознание, бихевиоризм тем самым ликвидирует психику. Основателем данного направления в психологии был американский психолог Джон Уотсон.

Важнейшими категориями бихевиоризма являются стимул, под которым понимается любое воздействие на организм со стороны среды, в том числе и данная, наличная ситуация, реакция и подкрепление, в качестве которого для человека может выступать и словесная или эмоциональная реакция окружающих людей. Субъективные переживания при этом в современном бихевиоризме не отрицаются, но ставятся в положение, подчиненное этим воздействиям.

Во второй половине 20-го века бихевиоризм был замещен когнитивной психологией, которая с тех пор доминирует в психологической науке. Однако многие идеи бихевиоризма до сих пор используются в определённых направлениях психологии и психотерапии.

В конце Второй мировой войны традиционной политической науке был брошен вызов движением протеста, по словам Р. Даля, – «бихевиорализмом». Зарождение и развитие движения Даль относил на счет

1) «Чикагской школы» Мерриама,

2) иммигрантов волны 30-х годов,

3) опыта и крушения надежд ученых-политологов, работавших в правительстве (особенно во время, войны),

4) особой роли Совета социологических исследований,

5) становления электоральных и социологических исследований

6) желания крупных фондов поддерживать эмпирические исследования.

Бихевиоралистский метод предполагал строить эти модели, используя подходы и правила естественных наук. Бихевиорализм стал стремительно распространяться в американской политологии в 50-е г.г. преимущественно под влиянием настоятельной потребности в создании систематической, строгой, не-спекулятивной политической теории. Сущность этого подхода, по Далю, состоит в интерпретации всех политических и институциональных явлений в понятиях человеческого поведения. Можно выделить следующие приоритеты раннего бихевиорального подхода:

а) поведению индивидов и групп отдается предпочтение перед анализом событий, структур, институтов или идеологий;

б) теория и исследовательская деятельность должны согласовываться с выводами фундаментальных «бихевиоральных наук», к числу которых были отнесены в первую очередь - психология, социология, культурная антропология, а в дальнейшем и экономическая наука;

в) политический анализ акцентирует внимание на взаимозависимости теории и эмпирического исследования. Теоретические вопросы должны быть сформулированы в операционных терминах с целью их эмпирической проверки. В свою очередь, основное направление эмпирического исследования должно определяться установкой на развитие научной политической теории;

г) методология анализа политического поведения должна отличаться строгостью и точностью.

Опираясь на приведенные выше методологические принципы, Д. Истон сформулировал основные элементы того, что может быть названо бихевиоралистской политической теорией: Средства изыскания и интерпретации данных нельзя принимать на веру. Они проблематичны и должны быть исследованы с полным сознанием ответственности; Измерения и вычисления необходимы, но только там, где они имеют смысл, подчиняясь другим целям; Исследование должно быть систематическим. Исследование, не прошедшее теоретической проверки, может оказаться тривиальным, а теория, не подкрепленная эмпирическими данными, может оказаться бесполезной;

Едва ли ни самой характерной для мировой политической науки нынешнего столетия является редукция до непосредственно наблюдаемой «реальности» политического поведения. При этом возникает проблема, как вычленить данную реальность, что становится объектом исследования. В различных научных школах данные задачи решаются по-разному. Здесь не место описывать даже наиболее типичные подходы к проблеме. Важно отметить, что самым простым оказывается считать объектом исследования «все то, что связано с…» интуитивно воспринимаемым как самое «политическое», самое существенное с точки зрения «злобы дня сего».

Результатом становится называемый натуралистический просчет. Его смысл состоит в трактовке всего, что наблюдается во время, например, выборов, или формирования правительства, или уличных манифестаций как целостного объекта политического исследования. И наоборот – исключения всего, что мы непосредственно во время выборов, формирования правительства и уличных манифестаций не наблюдаем, как якобы не имеющего отношения к делу. Подобная установка существенно ограничила возможности в целом плодотворного для своего времени поведенческого подхода.

Между двумя мировыми войнами в политологии, в пер­вую очередь американской, в связи с новыми явлениями в обществен­ной жизни началась перестройка методов политических исследований для достижения больших результатов в теоретических и практических областях. Это выразилось в интеграции политической науки с социо­логией и социальной психологией. Политическая социология поставила в центр внимания анализ взаимоотношений политических процессов с социальной средой, соци­альными структурами и неформальными социальными институтами. Исследовались личность и малые группы, их мотивация, способы вов­лечения граждан в политику, политические системы и политические режимы и т.д. В политическую науку активно вторгаются эмпирические методы, вклю­чая: а) статистический анализ как материалов имеющихся (избиратель­ных), так и материалов, которые политолог добывает специально для целей своего исследования; б) опросы населения с помощью специально подобранных тестов, в т.ч. зондаж общественного мнения до, во время и после выборов (с 30-х годов); в) наблюдение полити­ческого поведения, проводимое в естественных и экспериментальных условиях и др. Эмпирический анализ, который стал аналогом бихевиористского метода, дал возможность, по мнению его сторонников, проникнуть в суть поведения отдельных личностей, политических организаций и правительственных структур. Исследование политики во многом сводится к процессу сбора и интерпретации информации. Этот процесс включает в себя шесть автономных, но вместе с тем и связанных друг с другом этапов. Это - 1. формулирование теории; 2. операционализация теории; 3. выбор соответствующих методов исследования; 4. наблюдение за поведением; 5. анализ данных и 6. интерпретация результатов. Эти и другие методы успешно применялись исследователями Чи­кагской школы политических наук. Бихевиоризм продолжает сохранять серьезные позиции в политической науке и оказывает серьезное влияние на многочисленные эмпирические исследования в этой области.

Структурный функционализм

Структурный функционализм - методологический подход в социологии и социокультурной антропологии, состоящий в трактовке общества как социальной системы, имеющей свою структуру и механизмы взаимодействия структурных элементов, каждый из которых выполняет собственную функцию. Основоположниками структурного функционализма считаются известный американский социолог Толкотт Парсонс, который в своих исследованиях опирался на классические концепции Герберта Спенсера и Эмиля Дюркгейма, а также британский социальный антрополог польского происхождения Бронислав Малиновский. Базовой идеей структурного функционализма является идея «социального порядка», то есть имманентное стремление любой системы поддержать собственное равновесие, согласовать между собой различные её элементы, добиться согласия между ними. Ученик Парсонса - Роберт Мертон - внес большой вклад в развитие данного подхода и его адаптации к практике. В частности Мертон уделял большое внимание проблеме дисфункций.
Французский социолог Эмиль Дюркгейм обосновал новый взгляд на общество, его структуры и людей - социальный реализм. Его суть заключается в том, что общество, хотя и возникает как результат взаимодействия индивидов, обретает самостоятельную реальность, которая, во-первых, автономна по отношению к другим видам реальности, во-вторых, развивается по своим собственным законам; в-третьих, имеет место примат структур и функций общества по отношению к индивиду и функциям его сознания и поведения, то есть индивидуальная реальность считается вторичной.

И системный подход, и структурный функционализм являются производными от общей теории систем. У истоков общей теории систем находятся, прежде всего, биология и кибернетика. Еще в 20-е годы биолог Людвиг фон Берталанфи исследовал клетку и процессы ее обмена с внешней средой. Он ввел понятие "система" как совокупность элементов, находящихся во взаимосвязи. В 50-е годы Норберт Винер заложил основы кибернетики как науки об управлении, связи и переработке информации. В общественных науках теория систем впервые была применена в социологии Талкоттом Парсонсом (концепция социальной системы), а в политологии – Девидом Истоном, который впервые ввел понятие "политическая система".
Социальная действительность обладает чертами системы, следовательно, социальные явления можно описать через взаимоотношения между элементами системы. Политическая система может быть определена как совокупность политических взаимодействий. Сама политическая система – это часть целого. Она включена в окружающую среду.
Основы структурного функционализма заложены в работах антропологов Б. Малиновского и А. Редклифф-Брауна, которые рассматривали общество как единое целое, как живой организм в действии. Исследование структуры общества неотделимо от исследования его функций. Структурно-функциональный подход в его современном понимании сформировался в 40-х годах ХХ века в США и связывается с именем профессора социологии Гарвардского университета Талкоттом Парсонсом (1902-1979 гг.). Представителями этого направления считаются социологи Р. Мертон, К. Дэвис, М. Леви;, политологи Г. Алмонд, Д. Аптер, Р. Пауэлл.
Вспомните, в общем, синергетику. Целое есть не просто сумма элементов, а новое явление, обладающее иными свойствами.

35. Постбихериоральная революция. Неоинституционализм и теория рационального выбора в политологии.

Постбихевиоральная стадия развития политологии: теория рационального выбор и неоинституционализм.

Неспособность бихевиорализма и структурного функционализма дать ответ на многие политические вопросы современности, а также несовершенство научного инструментария вызвали в политической науке очередной парадигмальный кризис.

В 1970-х гг. в политологии произошла так называемая «постбихевиоральная революция », в результате которой на роль новой господствующей

парадигмы стали претендовать теория рационального выбора и неоинституционализм.

Теория рационального выбора - концепция, объясняющая политическое поведение рационализмом и эгоизмом личности, стремящейся достичь в политике максимальной выгоды
Теория рационального выбора имела ярко выраженные экономические «корни». Ее родоначальниками стали экономисты Джеймс Бьюкенен (нобелевский лауреат 1986 г. в области экономики), Энтони Даунс и Манкур Олсен, а
также юрист Гордон Таллок и политологи Уильям Райкер и Элинор Остром и
др. Но потребовалось почти десятилетие, прежде чем теория получила распространение в политологии. Последнему в немалой степени способствовали работы Д. Блэка (ввел в теорию понятие «предпочтение») и исследование Герберта
Саймона «Модель человека» (где обосновывалась концепция «ограниченной рациональности»).

Основными принципами теории рационального выбора являются:

1) Провозглашение основным субъектом политики индивида (методологический индивидуализм). По мнению сторонников теории рационального выбора, именно индивид производит своей деятельностью институты и отношения, поэтому интересы и порядок предпочтений индивида являются важнейшими.

2) Утверждение, что основой поведения личности являются осознанные,
устойчивые и эгоистические интересы . Человек всегда стремится максимизировать собственную выгоду, и если он ведет себя как альтруист, то это значит, что такой способ поведения является для него более выгодным: позволяющим, например, завоевать популярность и авторитет в глазах других.

3) рациональность индивида - осознание личностью возможных результатов своих действий, упорядочивание своих предпочтения для достижения
этих результатов и в случае выбора альтернативных действий выбор того варианта, который сулит наивысшую выгоду. Вместе с тем, индивид «ограничено
рационален», т.е. он принимает решение на основе имеющейся у него информации и не стремится узнать больше, ибо получение новых сведений повышает
затраты на принятие решений.

4) Индивиды в обществе действуют не одни, их поведение регулируют
институты (правила). Но индивиды не приспосабливаются к институтам, а
пытаются их изменить в соответствии со своими интересами . Институты
могут изменить порядок предпочтений личностей, но это означает, что измененный порядок оказался для тех более выгодным в данных условиях.
Новый институционализм (неоинституционализм) - теория, в соответствии с которой социальные и политические институты играют определяющее значения в политическом процессе .

Манифестом нового институционализма стала статья американских политологов Дж. Марча и Й. Ольсена «Новый институционализм: организационные

факторы в политической жизни» (1984). Исследователи проанализировали современную политическую науку и пришли к выводу, что роль институтов в политике явно недооценена. Суть нового институционализма сводилась к трем

постулатам :

▪ политические институты и само государство - полноправные творцы политики , т.к. они (или люди, занимавшие в них должности) имеют свои собственные, особые интересы;
▪ институты оказывают определяющее воздействие на индивидуальное поведение человека , устанавливая рамки индивидуального выбора через формирование и выражение предпочтений;
▪ способность граждан осознавать свои цели хотя бы отчасти определяется

36. Европейская политическая школа и ее представители.

Немецкая школа политологии становилась на фоне быстрого роста экономического и военного могущества Германии, требовавшей себе достойного «места под солнцем», роста уровня жизни и политического участия граждан в условиях ограниченной демократии, функционирования бюрократического государства и олигархических партий. Сильной стороной германской политической науки было всестороннее исследование государства, его роли в обществе, его институтов, в том числе бюрократии, а также геополитические исследования. С точки зрения институционализации важным было создание во Франкфурте «Института социальных исследований» (1923), в стенах которого зародилась знаменитая франкфуртская школа (по отношению к германской национальной школе - субшкола), а также создание Карлом Хаусхофером мюнхенского Института геополитики (1933). Классикой германской школы политологии стали труды Франца Оппенгеймера «Государство» (1909), Георга Еллинека «Всеобщее учение о государстве» (до 1914), Ганса Кельзена «Всеобщее учение о государстве» (1925), Макса Вебера «Национальное государство и народно-хозяйственная политика (1895), «Избирательное право и демократия в Германии» (1917), «К политической критике чиновничества» (1918), «Политика как призвание и профессия» (1919), Фридриха Ратцеля «Политическая география» (1898), «О законах пространственного роста государств» (1901), Роберта Михелса «Социология политической партии в условиях демократии» (1911).

В этот период в Европе быстро прогрессировала итальянская школа политологии. Ее отличали, с одной стороны, углубленный интерес

38 Глава 2. Теория политики и методы ее исследования

к укреплению национального государства и к повышению его международного статуса, с другой - исследования причин неравенства классов и элитарного характера правящей верхушки. Итальянская школа дала мировой политической науке такие имена, как Доменико Цаникелли («Вопросы конституционного правления и политики», 1887), Вильфредо Парето («Трактат по общей социологии», 1916), Гаэтаио Моска («О теории управления и парламентском правлении», 1884, «Правящий класс»), Антонио Грамши («Тюремные тетради», 1929- 1935, «Письма из тюрьмы», 1947).

Франция
Шарль Луи Монтескье (1689 - 1755) написал работы: «О духе законов», «Персидские письма» и некоторые другие, в которых изложил либерально-демократические взгляды на политическую жизнь, подверг критике французский феодальный абсолютизм.

Мыслитель выделял три типа правления - республику, монархию и деспотию. По его мнению, идеальный тип правления - демократическая республика. Он высоко оценивал принципы демократии, в которой власть принадлежит всему народу, обосновал необходимость свобод не только для отдельных групп людей, а для всего народа.

Монтескье раскрыл сущность законов общественного развития, их зависимость от природных и социальных условий. Он считал, что географическая среда и климат в значительной степени определяют политическую жизнь страны, государственный строй и характер законодательства. С другой стороны, Монтескье показал влияние на политическую жизнь общества социальных факторов: социального состава населения, образа жизни и культуры того или иного народа, его нравственных и религиозных традиций и т. д.

Другой представитель французского Просвещения Жан-Жак Руссо (1712 - 1778) сыграл существенную роль в развитии революционно-демократического направления политической мысли. Его основные работы: «Об естественном состоянии», «О причинах неравенства», «Общественный договор», «Исповедь».

Руссо идеализировал догосударственное естественное состояние человека, полагая, что по природе своей человек - существо доброе. Он указывал на первобытную простоту людей, которые в естественном состоянии проявляют жалость, милосердие, великодушие, человечность. Присущая естественному состоянию людей гармония в их взаимоотношениях нарушается с появлением социального неравенства, которое не совпадает с неравенством физическим, связанным с различными способностями людей. Социальное неравенство появляется в результате возникновения частной собственности на землю и другие средства производства. В результате получается, что небольшая часть людей, обладающая богатством, руководит огромным числом людей (народом), которые нуждаются в самом необходимом. Это порождает вражду, войны.

Английская школа политической науки

Американская школа политологии оказала существенное влияние на политическую науку в Англии. В современном виде английская политология представляет собой новую отрасль гуманитарного знания, в которой все больше усиливается экономическая, социологическая, социально-психологическая направленность политических исследований. При этом особое внимание уделяется анализу английской политической системы, института выборов, механизма политического давления на правительство и парламент со стороны различных формальных и неформальных групп, психологии политического поведения избирателей и др. Центральными проблемами современной английской политологии являются:

1. теория конфликта; 2. теория согласия; 3. теория плюралистической демократии. Политология Англии опирается на американские исследования, которые были адаптированы и составили теоретико-методологическую основу политической науки. Среди проведенных в послевоенные десятилетия исследований необходимо выделить: 1. исследование государства, государственного суверенитета и демократии /Г.Ласки, К.Попер,У.Риз/;

2. политических партий /Р.Маккензи, Д.Робертс, Д.Уилсон/; групп давления /Д.Стюарт, Д.Муди/;

3. влияние на политический процесс рабочего движения /А.Салвер/; политической идеологии /М.Фагарти/;

4. политического поведения, политической культуры и политической активности масс и социальных групп, общественного мнения, средств массовой информации, политического лидерства и элит /Д.Батлер, Б.Берри, Б.Джексон/.

Немецкая школа политической науки

В современной политологии Германии можно выделить три направления:

1.нормативистская политология,

2.базирующаяся на философском анализе моральных норм политической деятельности;

3.позитивистско-бихевиористическая эмпирическая социология; "практика-критическая наука" о социально-политической власти."

Немецкая школа политической науки занимает сегодня особое место в мире. Для нее характерен теоретико-философский характер, сочетающийся с политико-социальными исследованиями. Политико-правовая мысль немецкой политологической школы развивается в 3 основных направлениях:

1.Направление философской политики; использование категорий философии, методов психоанализа (Видные представители Хабермас, Фромм).

2.Направление на изучение и анализ социальной природы тоталитаризма (Видные представители Арендж, Поппер)

3.Направление на изучение социальных конфликтов в обществе, специфики их проявления (Видный представитель - Дарендорф).

Политическая школа Франции

Что касается Франции, то здесь политическая наука сравнительно молода. Как самостоятельная отрасль знаний она оформилась только после Второй мировой войны. Для политической науки во Франции более характерными являются:

1. теоретические, государствоведческие аспекты;

2. исследование политических процессов в рамках конституционного права.

Состояние современной политической мысли на Западе во многом определяет развитие политологии во Франции. Наиболее распространенными направлениями в политологии являются:

1. изучение поведения избирателей /Ж.Шарло, Ж.Ранже, А.Ласло/,

2. изучение политических партий /М.Дюверже, Ж.Шарло/.

Довольно широко изучается общественное мнение и очень сильны позиции политической науки в изучении конституционного права и государственных институтов.

Политическая наука в этой стране сравнительно молода, в ходе своего становления и развития она прошла 2 этапа:

1. Этап - начинается с конца XIX века и завершается Второй мировой войной.

2. Этап - Охватывает послевоенный период и продолжается до сих пор.

Наиболее характерной чертой первого этапа является исследование политических процессов в рамках конституционного права. Причем происходило это по 3 основным путям:

1 Путь - связан с политизацией конституционного права за счет включения в него политических вопросов. Начало этому процессу было положено Эсменом, опубликовавшем в 1895 году работу «Элементы конституционного права», в которой наряду с традиционными конституционно-правовыми вопросами исследовался также вопрос об «игре политических сил» в обществе. Еще дальше по этому пути пошли Дюги, Ориу, которые сформулировали понятие института, ставшее весьма важным компонентом политического анализа.

2 Путь - выражался в социологизации конституционного права - в расширении его традиционных рамок за счет усиления позитивистской ориентации, первоначально зародившейся в политической науке США. Именно она не только вооружила исследователей социологическими методами анализа, но и придала социологическую направленность всей конституционно-правовой проблематике. Следствием этого явилось доминирование в системе французского политологического знания представителей политической социологии.

3 Путь - заключался в выходе исследователей за рамки конституционного права вообще.

3 марта 1847 года студент Киевского университета О. Петров донёс властям о тайном обществе, которое он выявил во время одной из дискуссий, которые проводили «братья». В марте - апреле братство было разгромлено жандармами и большинство членов заключено в тюрьму или сослано. Шевченко отдан был в солдаты, Костомаров сослан в Саратов .

Возвратиться к литературной, научной и преподавательской деятельности они смогли только в 1850-х годах.

49.Русской социализм «А.И. Герцена»

На рубеже 40-50-х годов XIX в. формируется теория "русского социализма", основоположником которой был А. И. Герцен. Основные свои идеи он изложил в работах, написанных в 1849-1853 гг: "Русский народ и социализм", "Старый мир и Россия", "Россия", "О развитии революционных идей в России" и в др.

Рубеж 40-50-х годов явился переломным в общественных взглядах Герцена. Поражение революций 1848-1849 гг. в Западной. Европе произвело глубокое впечатление на Герцена, породило у него неверие в европейский социализм, разочарование в нем. Герцен мучительно искал выход из идейного тупика. Сопоставляя судьбы России и Запада, он пришел к выводу, что в будущем социализм должен утвердиться в России, и основной "ячейкой" его станет крестьянская поземельная община. Крестьянское общинное землевладение, крестьянская идея права на землю и мирское самоуправление явятся, по Герцену, основой построения социалистического общества. Так возник "русский" (общинный) социализм Герцена.

Суть этой теории, по Герцену, составляет соединение западной науки и "русского быта", надежда на исторические особенности молодой русской нации, а также на социалистические элементы сельской общины и рабочей артели.

"Русский социализм" исходил из идеи "самобытного" пути развития России, которая, минуя капитализм, придет через крестьянскую общину к социализму. Объективными условиями возникновения идеи русского социализма в России явились слабое развитие капитализма, отсутствие пролетариата и наличие сельской поземельной общины. Имело значение и стремление Герцена избежать "язв капитализма", которые он видел в странах Западной Европы.

В русском крестьянском мире, утверждал он, содержатся три начала, позволяющие осуществить экономический переворот, ведущий к социализму: 1) право каждого на землю, 2) общинное владение ею, 3) мирское управление. Эти общинные начала, воплощающие "элементы нашего бытового, непосредственного социализма", писал Герцен, препятствуют развитию сельского пролетариата и дают возможность миновать стадию капиталистического развития: "Человек будущего в России - мужик, точно так же, как во Франции работник".

В 50-е гг. Герцен основал в Лондоне Вольную русскую типографию, где печаталась газета "Колокол" (с 1857 г.), нелегально ввозившаяся в Россию.

По мнению Герцена, отмена крепостного права при сохранении общины даст возможность избежать печального опыта капиталистического развития Запада и прямо перейти к социализму. "Мы, - писал Герцен, - русским социализмом называем тот социализм, который идет от земли и крестьянского быта, от фактического надела и существующего передела полей, от общинного владения и общинного управления, - и идет вместе с работничьей артелью навстречу той экономической справедливости, к которой стремится социализм вообще и которую подтверждает наука".

Существовавшую в России общину Герцен считал основой, но отнюдь не готовой ячейкой будущего общественного устройства. Ее главный недостаток он видел в поглощении личности общиной.

Народы Европы, согласно теории Герцена, разработали два великих начала, доведя каждое из них до крайних, ущербных решений: "Англосаксонские народы освободили личность, отрицая общественное начало, обособляя человека. Русский народ сохранил общинное устройство, отрицая личность, поглощая человека".

Главная задача, по мнению Герцена, в том и состоит, чтобы соединить права личности с общинным устройством:"Сохранить общину и освободить личность, распространить сельское и волостное самоуправление на города, на государство в целом, поддерживая при этом национальное единство, развить частные права и сохранить неделимость земли - вот основной вопрос революции", - писал Герцен.

Эти положения Герцена впоследствии будут восприняты народниками. По существу, "русский социализм" - лишь мечтания о социализме, ибо осуществление его предначертаний привело бы на практике не к социализму, а к наиболее последовательному решению задач буржуазно-демократического преобразования России - в этом и заключалось реальное значение "русского социализма". Он был ориентирован на крестьянство как свою социальную базу, поэтому получил также название "крестьянского социализма". Его главные цели состояли в освобождении крестьян с землей без всякого выкупа, ликвидации помещичьей власти и помещичьего землевладения, введении крестьянского общинного самоуправления, независимого от местных властей, демократизации страны. Вместе с тем "русский социализм" боролся как бы "на два фронта": не только против устаревших феодально-крепостнических порядков, но и против капитализма, противопоставляя ему специфически русский "социалистический" путь развития.

50.Позиция М.П. Драгоманова с «национального вопроса»

По его мнению, украинский вопрос всегда был заложником русско-польских отношений. Исторически зажатая между Польшей и Россией, именно этим государствам Украина «обязана» утратой суверенитета. Гонимая судьбой, она сначала находилась под гнетом Польши, а затем, надеясь найти в России поддержку своей освободительной борьбе, заплатила за это ошибочное мнение попаданием под гнет русского царя. И в дальнейшем Украина стала разменной монетой в противоборстве Польши и России. Даже после того, как сама Польша была повержена и вошла в состав Российской империи, ни в русском, ни в польском общественном мнении не признавалось равенство украинцев другим славянским народам. Казалось бы. очевидная идея о союзе польского, русского и украинского революционных движений в борьбе с царизмом не могла реализоваться. Виной тому - великодержавные устремления польских и русских революционеров.

Русское социалистическое движение, по мнению М.П. Драгоманова, «болело» великодержавностью, как и все русское общество в целом.

М.П. Драгоманов утверждал, что русские социалисты всегда считали национальный вопрос вторичным по отношению к социальному. В конечном итоге это трансформировалось в идею централизма, т.е. подчинения всех революционных организаций великорусским. и возможности реализации социалистической идеи только в рамках великорусского государства.

Работы М.П. Драгоманова вызвали волну возмущения у русских социалистов и породили острую дискуссию. Статьи В.Н. Черкезова, П.Н. Ткачева полны упреков и обвинений в том, что М.П. Драгоманов вносит вражду в революционное движение и подменяет борьбу за социальные интересы националистическими лозунгами.

Программа М.П. Драгоманова предполагала превращение России в федеративное государство с широкой автономией народов, его населявших. Принципы построения федерации по Драгоманову близки с идеями М.А. Бакунина, «общинный федерализм» которого не исключал учета национального расселения.

По своим социально-политическим взглядам Драгоманов был ярким представителем украинской интеллигенции 1870-х гг. В области национального вопроса он соединял федералистические стремления революционно настроенных представителей тогдашней украинской интеллигенции с неопределенным индивидуалистическим космополитизмом демократического направления. Порвав на этой почве с Киевской украинской громадой и выступив против централистических тенденций тогдашнего народничества, Драгоманов в конце концов стал за границей выразителем либерально-конституционных тенденций, органом которых была газета «Вольное слово», которую Драгоманов редактировал.

Этот орган русских конституционалистов, издававшийся в действительности на средства, находившейся в связи с третьим отделением «Священной дружины», не нашёл почвы и вскоре прекратился. Несмотря на свое только годичное существование, газета Драгоманова оказала влияние на последующее развитие либерально-конституционной мысли.

Драгоманов являлся сторонником образования федеративного государства, которое на основе административного децентрализма, культурно-наци­ональной автономии, широких интегративных связей решило бы национальный вопрос демократическим путём. Образцом для его образования он видел тогдашнее устройство Швейцарии, США, Англии. Был сторонником признания главенства общечеловеческих культурных ценностей над национальными особенностями. Вместе с тем Драгоманов не отрицал широкого влияния национальных традиций на формирование культурного наследия народов.

Потерю Украиной национальной государственности учёный рассматривал как фактор, отрицательно влиявший на судьбу украинского народа. Вместе с тем, указывая на исторические права украинцев на самоопределение, не верил в возможность восстановления национальной государственности, а потому стремился направить украинское общественное движение на борьбу за демократизацию и федерализацию в рамках Российской империи и Австро-Венгерской монархии.